Эхо проносится в старых подъездах –
Курят подростки дешёвые сиги,
Мама и папа в рабочих разъездах,
Детям их впадлу читать в школе книги,
Смотрят в Сети, прожигают как время
Сверстники дома, в Америке, в Риге...
Их "субкультуры" - сред города племя,
Против морали кричащее громко,
Лишь сотрясая свой воздух поэмой,
Криком моля прекращения ломки.
Водка и пиво - враги алкогольные.
Другом казались до первой поломки.
Курят табак со смолой бесконтрольные
Родом их старшим, но не поколеньем.
Дети мы века свободы безвольные.
Мы выбираем, пред кем на колени
Стать нам и жить, как прикажет хозяин.
Будем рубить мы за шмотки поленья
Или же нас назовут – "разгильдяи!"
Пусть нас всех в грязь наши предки опустят,
Ибо судьбы мы грехов негодяи!
Сами свои мы грехи все отпустим,
Иже позволит их Бог Всемогущий.
В дом нас, надеюсь, родители впустят?..
Я наблюдаю за жизнью бегущей
Вроде бы в пропасть, как мне показалось.
Кровь, как бабло в кошельке - только гуще.
Гробим здоровье мы, как оказалось.
Кушаем бургеры вместо обедов.
Правду реклама толкала, казалось,
Но натворила она только беды.
Борются люди за право быть лучше,
Скинув с себя всё свои же обеты.
Так наслаждаются чёртовым пуншем,
Будто они снизошли прям с Олимпа.
Пафосом, что ли, наш мир был укушен?...
Боготворят власть, как в занавес импорт
Люди, больные american dream.
Скатертью, пусть так, дорога всем им в порт.
Вроде весь мир людям всем обозрим...
Жалко, что проще всё видеть в смартфоне.
Столько умов телефон покорил,
Чтобы людей всех видеть на фоне
Стал человек, что зовётся разумным.
Ценим людей мы, как в лампе плафоны -
Внешне красиво? Плевать, что безумна
Плата за внешность модели с обложки.
Жаль, что любовь зачастую бездумна
И не заметишь, что ей босоножки
Хочется больше, чем ласки, любви –
Будет любить, если купят ей брошки,
Только обузой тот будет обвит,
Скован цепями любви безответной.
Плод тех страданий всегда ядовит.
Время сегодня надежд беспросветных –
Там заработать, а тут получить
Вещь с того света, веществ нам запретных,
Кто-то захочет здесь жизни учить.
Школу прогуливав, строит пророка.
Будет чему нас "философ" учить?
Как стать великим, не зная пороков?
Мест дилетантам в любой эре нет!
Лучше бы он обивал те пороги,
Где без мозгов не дадут хоть кларнет!
Впрочем, сейчас никому быть не нужно
Пядей семи во лбу, чтобы в Даркнет
Вход совершить, чтоб купить Вам оружие.
Массово стало быть модно "хайповым" –
Знать, где купить тот товар, чтоб наружно
Выглядеть, словно с журналов штампован
Моды безвкусной, бумажного глянца.
Рынком весь мир стал и точкой торговой –
Ценник рисуем мы вечно. Поганцы...
Строим мы культ почитания тела,
Но забывая - меж нами дистанции
Только растут, как бы мы не хотели.
Близость сегодня - не меньше, чем редкость.
Сколько бы мы над собой не потели,
Мочь мы не сможем изгнать с себя вредность
Ту человечью, зовём что гордыня.
Снайпер в нас сможет развить свою меткость,
Если из опыта будет твердыня
Так же, как принципов в жизни без смысла.
Каждая личность сегодня – рабыня
Тела, лица, своих собственных мыслей,
Общества рядом, друзей и врагов,
Денег в кармане и банковских чисел...
Мир наш сегодня - рассадник оков.
Мы выбираем свои же границы.
Сотни дверей и десятки замков –
Мало, кто знает-то, что где таится.
Много секретов разгадки пытают.
Вот почему нам ночами не спится...
Звёзды гламура сред камер втыкают
В позах богемных, красивых для вида.
Славу их жизни лишь те запятнают,
Кто осмелел в них убить индивида.
Впрочем, со всеми такое уж было.
Чья же вина? Всё же чья же эгида,
Что в нас внутри все мечты погубила?
Мир технологий, но логики - ноль.
Масса людей так сегодня любила
Завтра, что губит, как плохой алкоголь.
Мне бы сказали: "И что ты за ересь
Здесь же развёл? Ты, глянь, правду глаголь!"
Взгляд на него, с окружением сверюсь,
Хват не теряя, всю правду скажу.
Тот ускользнёт и он будет растерян –
Что мне сказать дурака типажу?
Видно ведь то, что другим не завидно
Жить так, как робот, "как я вам прикажу".
Хамство терпеть уж очень обидно
Зрения с точки людей с головой.
Лик дурака и улыбка ехидна –
Сразу пойму слов запас годовой.
Грустно, что тот сможет выйти успешным,
Будучи, как самодур рядовой.
Деньги раскроют натуру ту грешну.
Кроется в маске она благородства.
Жизнь при деньгах – таки штука потешна,
Коль без ума не обрёл ты уродство
Внешности завтра, сегодня - рассудка.
Статус забрал в мире власть и господство,
Ставит другим свою мощь предрассудков
В сторону тех, у кого есть иное –
Ум в голове, своё сердце, что чутко.
Лечит душевные раны спиртное;
Бросить в забвение мысли о прошлом
Просит девчонка – её беспокоит
Страсть и желание грязи, да пошлой
С парнем лишь тем, кто имеет признание
В сердце её (он как будто бы вросший).
Клич "сердцеед" – того парня призвание.
Средства в любви, на войне хороши
Все, что победы влекут осознание,
Только у парня одни лишь гроши.
Купля-продажа единственной целью
Стала ему и покуда он жив
Скован он будет бесчувствия цепью.
Боль будет снится такому во снах.
С кем бы он ни был: с соседкой, с моделью –
Чувства к другим будут только в мечтах.
Те, в свою очередь, будут клеймить,
Что его ужин у спальни в свечах
Броский лишь фантик пустышки, лимит
Черпал тот скоро, как тлела сигара.
Тело его от безболья ломит,
А в голове его были пожары.
Их не тушил, не держал под контролем.
Всем было с ним от бессонницы жарко.
Труд же иных зачастую мозолен.
Каждому в мире уготовлены роли:
Этому – царь, а вот этот – позорен...
Чувство сего мира есть чувство боли.
Знать его лучше помогут отбросы,
Знать их которых уж скинула б в поле,
Чтоб в руки брать не знанья, а косы.
Нужно сегодня побольше рабочих,
Жить-выживать и жрать мясо, как осы
Будут те в рабстве, покуда я в строчке
Упоминаю их жизнь непростую.
Мы все – продукты, покуда просрочки
Срока достигнем, чтоб сдохнуть впустую.
Люди – орудия, стрельнуть уж могут,
Все мы стреляем что в цель, вхолостую...
Вместе надеемся, что нам помогут.
В сторону сбросив свои извиненья
Пред чудаком, показавшем дорогу
Бьём его тут за его измененья,
Ибо мы в нём как бы "разочарованы".
Нам не понять, что в другом измерении
Мирно живут и не раз очарованы.
С горем те в сердце живут, но не ноют.
Культом респекта они образованны,
Чтением книг, а не сказок про Ноя.
Блещут не златом, а дивным умом.
Страх умереть для них – не паранойя.
Куревом пахнет тот двор за углом,
Где каждый день я играл в дурака
С другом со школы, который потом
Всех он оставил без денег в руках.
Вышли за пивом такие, как он –
Пахнут смолой в сигаретных бычках.
Как-то пошла его жизнь на наклон
(Время тогда было после занятий) :
Вышел мой друг покурить на балкон –
Случай тот стал в одночасье занятен,
Ибо орал нам сосед из Алжира.
Нам их язык был не очень понятен,
Но он нам кинул протухший инжир.
Видимо, он был не очень доволен,
Что наша жизнь для него – рыбий жир.
Тус по Корану уж нет не по воле
Бога Аллаха, Всевышнего Бога.
Грех одинаков, всем он дозволен,
Бдит Он однако своим зорким оком,
Учит жить праведно, в согласии с ним.
Ты меня спросишь: "Каким он тут боком?"
Я так скажу, что: "Он Бог. Он раним".
Но веселиться нам, грешным, в усладу.
На вечеринке Он неотразим.
Рейвим на слэме толпой до упаду.
Мать отпустила друзей вплоть до ночи.
Уровня жизни не видим упадок,
Коль мы танцуем, покуда есть мочи.
Клеим девчонок-соседок по парте.
Шансов немного для парня, но, впрочем,
Парни с подъезда вскрывать свои карты
Смогут тогда, когда девы чуть выпьют.
Им тогда вышлют там координаты.
Душу свою и проблемы нам выльют
Дома, на кухне у друга потом.
Наши проблемы теперь стали пылью,
Если сравнить наш сознаний поток,
Девы имеют проблему серьёзней.
Сделав волос на двух пальцах моток,
Нам те поведали о горести грозной.
Как оказалось, избил их урод,
Травкой торговлю вёл годы серьёзно и
Дурью травил свой соседский народ.
Деньги сшибал он с людей неповинных,
Их превращал всех в зависимый сброд.
Девочки с виду казались невинны,
Но наркоманкой одна из них стала.
Скрыть этот факт после чашечек винных
Та не смогла, раз вздохнула и встала –
Стыдно ей было признать свою слабость.
После тусовки ещё и устала
Опровергать нам своей жизни сладость.
В общем, пошёл тот мой друг с ней к ним в спальню,
Чтобы доставить телесную радость,
Иль чтоб казаться ей чуть сексуальней.
Впрочем, вторая уснула на кухне.
Ночь становилась всё проще, банальней.
Чай весь остыл, да и фрукты протухли...
Сон алкоголиков чуток, тревожен.
После той пьянки мы с другом припухли –
Мы на себя отдалённо похожи.
Утром девчонки ушли восвояси,
В дождь, сырой ветер. Весь день непогожий.
После тех пор с ним волна разногласий
Нас разлучила, а позже – и слухи,
Как на районе вдруг всем стало ясно,
Что обокрал он людей, а к старухе
Влезть, чтоб забрать кошелёк, он пытался.
После такого почти стал безухим.
Долго потом он по дому мотался,
Чтоб без работы не был, как больной.
Хоть хорошо, что быть честным старался.
Случай тот был мой и вправду шальной.
Парень-барыга был той ещё мразью,
Общества болью он был головной,
Ибо смотрел он на всех с неприязнью,
Как на него все смотрели ответно.
Смесь была хамства со злостью и грязью –
К гибели верной идёт незаметно
Эта паскуда, несёт что отраву.
Рушит он жизни – тайник наш заветный.
Впрочем, сейчас и на это он право
Может иметь, ведь же сколько убила
Слабых та штука, и столько ж лукавых...
Вся наша жизнь есть прыжочек в могилу:
С мамы утроба на кладбище путь.
Ужасы жизни страшнее ИГИЛа.
Хочешь быть лучшим? Бесстрашным ты будь!
Не доверяй даже собственным мыслям!
Все свои клятвы, преданья забудь!
Нет в этом деле хоть толики смысла.
Сбились все с толку и в поисках сути.
Главная цель жизни – в банковских числах.
С их появленьем ждём кучу их мути
В наших сердцах, да и наших рассудках
Видим во снах очень много мы жути,
Не забывая о наших проступках.
Дать адекватно не сможем оценку
Нашим делам, небезгрешным поступкам.
Сами себе мы взвинтили наценку –
Рынок убил в нас ребёнка-мечтателя.
Многим вещам совершили уценку –
Вырос в нас культ дураков почитателей.
Мы променяли искусство мечты
На сердцеедов, бабла пожирателей.
Совестью пред мы казались чисты,
Мы от грехов показались свободны.
Вместо начинки – боль красоты.
Психом кажусь всем подряд сумасбродным,
Странным ребёнком свободной эпохи.
Для дураков я кажусь благородным,
Для богачей все мои дела плохи.
Им непонятен моих мыслей ход,
Как сохранять свой ум в суматохе,
Если вокруг все твердят про приход
Нового Бога, но в виде Мессии
Вряд ли дадут этим мыслям проход
Те, кто сейчас управляют Россией.
Выгодно им продавать людям опий,
Чтобы самим им прожить эту зиму
Хоть бы легко, да хоть без утопий.
С девушкой хоть бы чутка посидеть.
Лишь бы не быть внутрь проблемы утоплен,
100
Страх не иметь и от скук не седеть.
Всех не гнобить и со всеми быть добрым.
Чувства больные ничьи не задеть,
Дабы тебя не потрогала кобра
Зубом наточенным, ядом пропитан.
Строй из себя прихожанина образ
Или покажешь, что ты – невоспитан.
Я бы всех к чёрту послал с их приказом
Быть в одном русле с потоком бандитов.
Унификация – рабства проказа,
Смерть всем несущая творческим вкусам.
Кто и за что был настолько наказан,
Чтобы травить людей яда укусом?
Месть – это блюдо с подачей холодной,
К ней подают пустоту, как закуску.
Как не остаться бы этим голодным
В мире, где пищи уж больше, чем ртов?..
Людям плевать на прогнозы погоды,
Ибо те скрыты под шалью шатров.
Крышей своей уж владеют немало
С классов рабочих, наук докторов...
Лишь бы своя в голове не стекала
С места на схеме проекта постройки.
В том заключается, люди, смекалка,
Чтоб мы готовы к ума перестройке
Были всегда, как солдатик, что служит.
Дарвин сказал, что ведь сила – в настройке
Жизни к условиям, когда станет хуже.
Скоро наступит опять этот цикл.
Пояс должны мы заправить потуже,
Дабы побыл на ходу мотоцикл.
Ездить-то надо домой, на работу...
Каждый людей день до боли зациклен:
Те же проблемы да те же заботы...
Утро, обед, да и вечер обычен.
Каждым мгновеньем тут каждый измотан,
Эта усталость нам стала привычной,
Как руководства для нас, методички.
Так уж бывает и в жизни всех личной –
Девушка стала в запой истеричкой,
Парень устал видеть серость "панелек",
Дети дворов проходных, как частички,
Винтики в танке – стоит весь расстрелян.
Выстрел снаряда затмил выступление
Рок-музыканта в стране под обстрелом.
Против культуры ли есть преступление?..
Мирно живём мы в то жуткое время,
Кровью когда, чтобы жить, искупления
Просят живущие с тяжестью бреми
Ужасов фронта и запахов праха.
Сложной осталась войны теорема,
С чашами мира и плана замахов.
Нету баланса меж нами и всеми:
Спит один дома, когда ты, как пахарь;
Кто-то заводит с любимыми семьи,
В эту же времь одинокий страдалец
Ищет, куда бы сдать банку из семи.
Мы свои горести сами верстаем,
Знать не хотим, но ведь факта принятие
Мы понимаем, чего и страдаем.
Честь, благородство – изжиты понятия
В мраке бесчестья и секса желания.
Много мечтают постельных объятий
С Моникой, Катей, иль Трампа Меланией.
Цель высока, но мечтать ведь не вредно.
Чуть только мигом засветит мельканием –
Тут же займёт Ваше сердце царевна.
Горы свернёте, но без пониманья,
Как станет жизнь Ваша личная бедной...
Женщинам нужно всё больше вниманья
Со стороны тех "царей" – всех мужчин.
Кажется, что сейчас меньше вниманья
Можем увидеть, чем меньше морщин.
Девушки краше, когда молодые,
Книги читают, и без матерщин
Говор свой держат певицы златые.
Хитрым движеньем пленят к себе взгляды.
Этим грешат и путаны ночные,
Путая всех, и своею загадкой
Манят в постель многих неискушённых.
Кроется в сексе их тайны разгадка –
Способ единственный для непрощённых
Девушек тяжкой фатальной судьбой.
Словно молиться Аллаху крещёным –
К чёрту пошлют Вас с такою мольбой.
В Ад уготован Ваш путь, в преисподнюю.
Смысла играть в кошки-мышки с судьёй
Меньше, чем смерть предсказать свою скорую.
Даже в момент перед смертью агонией.
Если чудак на дороге пред скорой
Помощью встанет – сыграют симфонию,
Реквием страшный по жизни конечной.
Случай решил здесь начать церемонию
Глупости из-за людской бесконечной.
Из-за неё мы страдаем веками.
Благодаря борьбе с нею вечной
Жизнь в нас кипит и нас всех игроками
Сделала в покер, рулеточку русскую,
Выставит нас всем кругом дураками.
Выразить можно нам только сочувствие
С горечью праха, оставшийся в черепе.
Вместе со страшной живём перегрузкой –
Вот почему нас всё меньше в госперепись
Пишут, но редко и с ужасом в счёте –
Страшной получится данная летопись.
С дьяволом, впрочем, иные в расчёте,
Раз позволяют так делать с невинным.
То, что "коррупцией" Вы назовёте,
Будет на деле лишь кучки вершина
Пошлой свободы, распущенной Родины,
В "тачке" которой проколота шина.
Стала народу страна их уродиной.
Стройку закончил с замесом бетона.
Как власть прикажет всем жить тем взволнованным,
Коль нет ни мяса, ни даже батона?..
В этом и есть та причина развала
Стран, где нет места для прав и закона.
Даже природа к ответу взывала,
Но мы в то время курили с друзьями.
Только когда роза жизни завянет,
Вспомним о том, что мы все сыновьями
Ей приходились. Теперь слишком поздно
Станет хвалиться своими корнями.
Существованье людей одиозно.
Практика нам показала на нас же.
Мир наш мечтает о жизни межзвёздной
И, просыпаясь, считаем бумажки
С мыслей о том, что вчера было хуже.
Пишем сценарий себе, персонажам
Чтива, что станет подставкой для кружек
Пива без вкуса для парня с завода.
Жить никогда мы не будем вновь дружно,
Есть коль конфликт, но не наша забота
Это решать. Есть дела посерьёзней.
Важное дело – на дядю работа.
Век наш действительно очень курьёзен.
Смеха лишь ради остались традиции.
Дух подсознанья в нас религиозен.
Только костёр без грехов инквизиции
Сможет очистить священную Землю от
Глупости жизни людей из провинции.
Сколько пытаются, разуму внемлят –
К чёрту всё катится из-за укладов
Существованья в том месте, где дремлет
Время, прогресс среди вишен и яблонь.
Как говорится, село в человеке
Вечно живёт вот таким же раскладом.
Можно с села переехать навеки,
Правда оно так и будет в тех жить.
Сколько б не красила девушка веки,
150
В городе может не местной прослыть.
Как и те парни, что любят бандитов,
Любят дерзить, ещё любят вспылить.
Данный фанат уж вряд ли начитан
Кроме цитат со страницы "ВКонтакте",
Ходит с башкой почти налысо сбритой,
Мерзок его внешний вид и характер.
Будто действительно жизнь не учила
Быть таки лучше. Ведь может и тактик
Вырос с него б, если б жизнь научила
Слушать не "братьев", а лектора в школе.
Так безнаказанность тех проучила,
Думал кто только о пиве, футболе...
Жить беззаботно прекрасно до жути,
Но ведь насколько нас хватит, доколе?..
Сколько же лет был во власти В. Путин!..
Столько же зим нам страдать от решений,
Приняли что те бестактные люди,
Не понимая, каких те лишений
Приобрели за всё время правленья,
Коли на троне сидел же мошенник.
Катится мир в никаком направленьи,
Судя по трендам, ведущим в хайлайтах...
Просим второй для нас шанс, искупление,
Лягут девчата сред белых халатов,
Чтоб поменять свои груди и личико.
Будут девчонки гулять по палатам
Ради того, чтобы телом кичиться.
Лучше б кружились так в танце стриптиза.
Нечему больше тем девам гордиться.
160
Девушка стала рабыней каприза
Всех постояльцев стрип-клуба разврата.
Как бы он ни был к той девочке близок,
Скоро настанет его час расплаты за
Сервис, обслугу и время в том клубе.
Цены растут, а вот наши зарплаты
Нам обещал, как ракеты на Кубе
Вождь из экрана, портала в наш рай.
Мы все запутались в тщетности клубне,
Ждём с нетерпеньем апрель или май.
Резко все стали любить тепло лета,
Чтобы зимой закричать снегу: "Тай!"
Выглядит глупым желание это,
Но не для них. Здесь им смысл "сакрален"
Нам невозможно на них право вето
Всем наложить им тогда персонально.
Летом подросткам уж больно не спится:
Запах свободы сменил кардинально
Нрав тем ребятам, желающим спиться.
В доме панельном живут те ребята,
Дети желавших от трезвости слиться.
Крыша, как место для встреч на закате.
Встречи с вином, сигаретами, девами.
Входят на крышу в тех куртках помятых,
Где сигареты не палятся предками.
Ветер задул, до костей был промозглый –
Телом своим парни грели царевен.
О расставаньи был странным дев возглас
После событий таких церемонных.
Пусть среди нас есть и куча безмозглых, но
170
Всё же уж дивно, что не по закону
Дело идёт, там любовь же и гибнет.
Тяжкая жизнь в главе с бунтом гормонов –
Та проститутка казалась богиней,
Сволочь-любовь собой крыла их разум,
Замком казалась той девки вагина.
Бремям влюблённости парень тот связан...
Верит он в то, что без денег он крут.
Жизнью тот парень давно был наказан,
Раз уж он пьёт один только лишь брут.
Пьёт молодёжь лишь дешёвые вина
И на квартиры компанией прут –
После тусовки бардак, как лавина.
В дикой жаре танцевали на славу.
В теле людском наши страсти зверины.
Прыгали вверх, будто пол – это лава.
Вплоть до момента, пока полицейских
Вызвать успели соседи. Облава!
Вновь вечеринка ребят тех лицейских
Портится громким звонком в дверь квартиры.
Чтобы лишиться разборок судейских,
Платят ребята, чтоб дядю в мундире не
Видеть уж больше в подъездных пролётах.
В тамбуре вышли соседи-кассиры
Взглядом прощаясь с порядка пилотом.
В детстве мечтали летать с облаками,
Руководить самолёта полётом.
Выросли парни таки дураками.
Чек пробивают на хлебе и мясе.
Было, что бросился к ним с кулаками
Неадекват, что богат и опасен.
В драку ввязался, считая всех сбродом.
С ним разобрался полковник запаса –
Сколько уж лет он от армий свободен,
Но он работал охраной прилавка.
Лучше терпенье его не расходуй –
Будет в больнице десятая справка.
Быть там больным – та идея плохая.
Ног или рук неприятная вправка,
Тяжести мышц, от наркоза спухая.
В общем, не стоит вам лезть на рожон,
Громко крича или попой виляя.
С ящика взять без оплаты рожок и
Быть безнаказан за это нельзя.
Дурь с тебя выбьют, и твой же жирок
Там же, на месте, в больницу везя.
Жизнь весь народ навсегда покалечит,
Это её привилегия, стезя.
Доктор народ с добром пока лечит,
Будем здоровы, любуемся астрой.
Взвален на наши широкие плечи
Груз тех вопросов о будущем завтра.
Как можно быть даже в чём-то уверен,
Если не знаешь, что хочешь на завтрак?
Есть ещё тот ли, что Библии верен?
Ради Христа, а идут ли на жертвы?
В рай или в ад нам открыты там двери?
Многим щекочет вопрос этот нервы.
Те же кричат, что верны те Христу.
Верят ему теперь дурни и стервы –
Чувство обмана почуй за версту.
Церковь качает деньжата, влиянье.
Деньги плати, чтоб предаться кресту.
Деньги на ветер, неразумно вливание
Средств тех закопанных с трупом в гробу.
Может, потомкам деньгами послание?..
Чаще всего, что он пищей грибу
Станет тот труп, что был вкопан в ту землю.
Пастор гласит, что Бог милость рабу
Смог обеспечить, чтоб рай неотъемлем
Был для раба: божества дочки, сына.
Это сужденье нам в корне неверно:
Дух из людей – ну не блюдо на вынос.
Выйти не может, ибо люди все смертны.
Из-под земли чуть пред боссом я вынусь –
Друг мой вина в мою честь пьёт посмертно.
Дяденька злой, словно Брат он Большой.
Раб – мой коллега, месть Брата – безмерна.
Уши обвесил он наши лапшой.
Лгать он умеет народу искусно.
Верят такому, "с открытой душой".
Пусть будет блюдо из лжи для нас вкусно,
Сладкого много нам есть очень вредно,
Даже пусть будет от этого грустно,
Но ведь нельзя нам питаться лишь бредом.
Сласть углеводов нам кажется блажью.
Тот, кто не верит – тот за нос был ведом
В истину правил порядка бродяжных –
Дом потеряли случайной фортуной.
Всё есть товар и каждый продажен.
200
Дурень вчерашний теперь на трибуне.
Смог он добиться успеха сквозь зубы.
Нервной игра на чужих души струнах
Стала для тех, кому кажется грубым
Силу использовать в качестве козыря.
Это не ноктюрн вам играть в сточных трубах
И не ловить две рыбёшки на озере.
Красным наречьем владеют, харизмой
В обществе много страдающих позеров.
Искажено восприятие призмой
Сетью "Тырнета" в глазах пролетарских.
Выстрел патрона, пролёт с прахом гильзы
Выглядит, как исполнение царских
Прихотей, но преподносят, как подвиг.
Бойни "героям" с плеч воинов барских
Сходят легко, вызывая в нас розжиг
Патриотизма за "подвиг" военный.
Жизнь человечья любых благ дороже –
Это я вам всем скажу откровенно,
Будучи странным дитём пацифизма.
Тронуло то, что для нас сокровенно,
Пусть даже с долей большой пофигизма.
Культ потребления живёт в абсолюте.
Жертвы бесчастных мы капиталистов
Стали за век мы короткий по сути...
Дети растут всё быстрее прогресса,
Старшие нас за проступки осудят.
С другом мне тесно для русской принцессы,
Ибо о чём говорить мне, простому?
Так много стресса, но так интересно
Быть ли, казаться другим непростому...
Странное чувство, как и, в общем, поступок.
Думаю, что ту "Наташу Ростову"
Смог покорить, не разбив ей рассудок.
Спать она будет этой ночью спокойно,
В то время, как мы не спим третьи сутки...
Сердце уж бьётся у нас беспокойно.
Страшной трагедией мир наш пронизан.
Держим удар культурный достойно.
Русской принцессе весь мир этот низок,
Ибо она – недотрога с рожденья.
В розовых красках смотрела с круиза
Дочка магнатов, деньжат порожденья на
Свет вопиющих и грязных реалий.
Будет эпоха для тех Возрождения,
Кто не ведётся на яркость регалий.
Тем не нужны побрякушки и мелочь.
В бликах толпы силуэты мерцали.
Жаль, что настигла тщеславия немочь
Наши слова, убеждения, фразы.
Гордость людей миру стала, как немощь.
Рушим свою же культурную базу,
Рубим деревья культурного леса,
Бросили вниз с прахом дедушки вазу.
Аристократы сменились все бесами.
Пропагандируя грех как усладу,
Здравых людей эти бесы всех бесят. А
Люди им верят. Ох, как же досадно...
Маркетинг, бизнес съедает живое.
Денег и средств всенародно засада.
Нет руководства морали межою
Для преступлений барыг и торговцев.
Люди теряют поместье жилое,
А эти парни живут, как махновцы.
Только вот век мародёрства прошёл-то...
Слышать ту фразу, что "не продаётся"
Реже доводится, ибо заболтан
Стал покупатель и выбор исчерпан –
"Красный iPhone?.. Или может взять жёлтый?.."
Стоя на кассе, карманчик свирепо
Пустеньким стал после цацы покупки.
В это же время горит град Алеппо –
Это поймём мы, когда iPhone хрустнет,
Ведь за ремонт мы купили б диванчик,
Но ведь никто бы не сделал уступки.
Больно уж дорог, уж больно заманчив
Наш телефон, что стал вдребезг разбитым.
Этот наш довод нам казался обманчив
Только пока мы с коленом пробитым
Лечь не смогли на кровать из-за крови
Где-то в лесу, в той больнице забытой –
Крыша разбита и сыпется кровля.
Жутко ходить по разбитым дорогам,
В мыслях держа смысла жизни ту ловлю.
Быть нам счастливым – такая морока...
Сложностей куча, хоть мы не в пустыне,
Как те живут, кто в Алжире, Марокко...
Вновь призадумавшись, здесь же застынем,
Чтобы понять, чего хочет же совесть.
Ей надоел строй, уклад наш рутинный?
Смелая будет нам лекции повесть
Про здравый смысл и значенье укладов.
Голос её уж для нас вновь – не новость.
Ищем все вместе из денег заклады.
Плачем по горю, оплатим по полной
Все наши беды, когда час расплаты
Наше всё время собою заполнит.
Тот мы урок никогда не забудем,
Чётко запишем конспектом, запомним
Вред дней тех праздных, той ночи распутной.
Каяться будем мы в танце последнем
С девой желанной, для нас недоступной
Слушая бредни, завистливых сплетни,
Но мы танцуем единожды вместе
С робкой надеждой, что он – не предсмертный.
Голос мы сладкой до притора лести
Слышать желаем, чтоб быть популярным.
Правда уже стала тут неуместной –
Мечты не хотим мы лишаться шикарной:
Яхты, шампанских и денег хранилищ,
Девушек, тус да игрушек азартных.
Деток успеха плебеи бранили
Словом вульгарным, культуры нехваткой.
Жаль, что не знают, как много пролили
Слёз, чтобы жить, с силой папеньки хватки.
Главное – знать эту мудрость всегда:
Жизнь есть за место под солнцем те схватки,
Что без конца всё проходят тогда,
Покуда мы можем бороться за право
Быть на коне через дни и года.
Делом заняться нам следует бравым –
Строить страну после кризиса бед.
В доме напротив живёт ультраправый –
Неонацист, да ещё и скинхед,
Любит турник, ещё больше – футбол,
В берцы обут, в военформу одет.
Кажется сильным, но был балабол.
Коль на футболе, то он – пироман:
Взяв в руки факел, силу крика обрёл.
После футбола он курит кальян
Вместе с такими ж, как он – хулиганами.
Держит в себе тот скинхед свой изъян –
Борется с пьяными, бьёт наркоманов.
После тех драк он не любит полицию.
Копы шманали его по карманам
В поисках шокера, жизни позиции.
Жить по закону не хочет "нацист".
Крутит, как хочет законы юстиции.
Криком кричит, что пред Богом он чист,
Библию, правда, читав по кусочкам.
Он записал на тетрадный свой лист
Заповедь Бога и Гитлера в строчку,
Чтоб оправдать все свои злодеянья,
В том числе то, как отбил гею почку.
Хочет себе в свою честь изваянье,
Только вот будет оно в крематории,
Когда он не сможет найти "се" признанье.
Скинут он будет на свалку истории.
Нечего жить по законам террора!
Годы прошли, и о них моратории
Были подписаны с мелочью споров.
Критики больше, чем мха на опушке.
Будто грибы, что пускают ввысь споры,
Будто войска, что стреляют из пушки.
С дырами крыша на зданиях в граде
В наших домах протекает к макушке.
Как-то однажды в одном гей-параде
Шествовал парень по кличке "Ковбой":
Очень любил свою жизнь в шоколаде,
Плачут по нём все модели "Playboy",
Особенно после такого момента,
Когда все узнали, что он – голубой.
В нём власть искала двойного агента,
Но он на деле был просто весёлый,
Будто напился бухла-реагента,
С которым на утро не нужно рассола.
Живёт этот парень в подъезде горевшем.
Слышен слащавый с квартиры тот голос...
Хочет в постель прилечь гей надоевший,
Дверь в свою хату держал приоткрытой.
Сверху сосед – он полжизни сидевший,
Снизу живёт от закона глаз скрытый.
Под чердаком пьёт вино парень стройный,
К девушкам младше всегда он открытый,
Папка его для него же был строгим.
Денег студенту всегда было мало.
Жизнь трудноватой казалася многим,
Каждый важнейшей считал свою драму.
Кто-то качал всем права ради выгоды,
Кто-то качал свои бицепс и "раму",
Кто-то искал из реальности выходы,
Даже пусть было для нас всё нелепо,
Сделать смогли мы свои себе выводы.
"Хоть бы проснуться не в ужасе склепа", –
Думал хотя бы хоть каждый из нас,
Вспомнив о том, что вновь дома нет хлеба,
Может, помолится, бабка за нас,
Чтоб за решётку не сесть против мнений,
Чтоб не поехать самим в Арзамас.
Наша беда заключается в лени...
Высшая ценность в труде обесценна.
Ради чего революцию Ленин,
Поднял народ за идею бесценну?
Чтобы потом все погрязли в кредитах
В банках паршивых, в гигантских процентах?..
Мир наш и так дураками испытан.
Сюрреализм всё реальней в глазах.
Каждый из нас чей-то силой пропитан –
Её мы постигли ещё в детских азах.
В те же моменты, когда те южане
Бегали летом в виноградных лозах.
Русский мечтает себя звать "парижанин",
Грамоту зная он русскую только.
Вряд ли сумеет такой горожанин
Беседу вести о балах и о польке.
Здесь нам в почёте бумаг волокита
С пыльной настольной, красивой той полки.
Шелест бумаг всех цветов малахита
Влекут за собой интерес всех стократный.
Споём мы толпой по любви панихиду...
В банке сидит скупердяй бюрократии.
Только в бумагах он видит ответ.
Диву б давался я, даже Сократ
В том, сколько стоит составить завет.
Сколько ведь нервов мы тратим в забаве
Строиться в очередь, коль в небе свет.
Горькой в том супе культуры приправа.
Есть подозренье, что это – отбор:
Слабых и сильных дождётся расправа,
Средних и серых дождётся побор.
Ждёт всенародно толпа тот проход,
Как Моисей сквозь ту воду пробор
Сделал евреям, спасти чтоб сквозь ход.
Спас так народ, что их вечно ломают, но
Видели многих империй заход...
Малевича крест под асфальт закатают,
Ибо вопит чувство веры у церкви.
Художнику руки за спиной заломают,
Чтобы пред властью попа он померкнул.
Крест на искусстве поставит церквушка.
Страху той правды христьянин подвергнут –
Вот он и пьёт самогона чекушку.
Луковка храма пьянила народец.
Свет попадал в два окошка избушки:
Купола свет был к познанью колодец
В глубинке лесной среди тысяч деревьев.
Лес, как отряд, только вот полководец
Где-то утерян в далёкой деревне.
Виды пейзажей красивы всё реже
Смерть настигает красоты лет древних.
Лезвием грязи людской листья режет.
Наша беспечность – дамокловый меч:
Запах напалма, металловый скрежет,
Будет беда Холокостова печь.
Новой трагедьей стал город Чернобыль
Рана халатных работников печь
Не прекращала урановым воплем.
Энергия атома смыла с лица
Земли жизнь людей в бетонных трущобах.
Роль человек взял себе беглеца.
Видеть не хочет проблемы под носом.
Время раскусит любовь подлеца
К пакостям страшным, лежат на подносе.
Подлым пред будет бежать чёрна кошка –
Будет раскрыт вор одним лишь доносом.
Ад постсоветский гуляет по бошкам
Граждан ушедшей страны идеалов.
Винтики, гайки машины, иль мошки –
Родители века их миллениалов.
Плыть будут трупы тех канувших в лету
В питерском стоке обводных каналов.
Новой получится летопись сметы.
В холоде мёрзнем, покуда та наша
Песенка вновь окончательно спета
Будет с любовью from our Mother Russia.
Так и запишет художник в артбуке.
Мысли все вслух в голове нам, как каша
Звук издают неизвестный науке.
Словно трезвон вновь пустого сосуда
Или звук лайка в ВК иль Фейсбуке.
Лайки – респекта, как денег та ссуда,
Которая так нам нужна в время кризиса.
Мы же по лайкам других людей судим –
В этом проблема вселенной как бизнеса.
Пока одни тонут, другие сгорают.
В пище магнатов нет жизни той привкуса –
Азарта за то, что потом покарают
Мы себя сами иль силы иные
Наши морали и нравы сломают.
Как любят наши прогулки ночные...
Холод ветров согревает сердца.
Наши друзья нам, как люди родные,
Друга совет нам важней мудреца.
В нас он откроет таланты, под тайной
Были которые для нас, как в творцах:
Ключ от двери был там найден случайно.
Линия кисти раскрасила стены
В символы цвета небрежно-нечаянно.
Отображав наших образов тени,
Мигом портрет на стене стал картиной
Обществом проклятой, здравыми ценной,
Купленной в торге за большую полтину.
Впрочем, искусство людское бесценно.
Даже пусть будет наш дом, мир покинут,
Будет искусство для всех чем-то ценным,
Любимой игрушкой мечтателей страсти.
К чёрту сотру с творения ценник,
Чтоб показал недовольной той власти
Кукиш творца, летописца реальности.
Каждый в своём деле должен быть мастер,
Сколько бы в этом сказаньи банальности
Не было, как и толковых вещей,
Сказанных в шутку в угоду лояльности.
От этого стать невозможно нищей,
Но это норма для жизни столичной.
Где круче тот, чьё же тело тощей.
Нету стези, той отдушины личной,
Чтобы в покое держать свои руки.
Было бы здраво и очень логично,
Чтоб не копить свои чёртовы муки.
Хочется ужин со стейком говяжьим,
Вином вкусным, красным, где плавают мухи,
Если не пить, в зубах мясо сжимая.
Голод – не тётка, но жить нам охота.
Сами себе хлеба-соли желаем
И не служить в сухопутной пехоте.
Военкомат собирает в нас стадо
Служащих воинов при каждой погоде.
Людям с мозгами это к чёрту не надо,
Но государство желает иначе.
Нам, как зверушкам кусок рафинада –
Чем было сложнее, тем сахар нам слаще.
Волком бы выгрыз я бюрократизм,
К словам Маяковского "ставлюся краще".
Система бумажек есть идиотизм.
Крысам контор – это жизни та норма,
Возводится в термин наш: "канцеляризм".
Роботов кредо, рабам – это догма.
Рушить порядок бесчастных, чтоб строить
Мир новый счастья без ружий, без лома.
Пусть нашей жизни то благо нам стоит.
Пусть нас убьют за стремленье к мечте.
Гнуться под мир безумств лучше не стоит.
Случай любой – наша жизнь сред систем.
С этой вселенной все вместе согласны.
Это не значит, что мы мёртвы совсем,
Как Горбачёв, Перестройка и Гласность.
Смесь всего сразу – описание, может.
Лучше внесём мы в мои слова ясность:
Век третьей "тыщи" контрастен и сложен.
Хипстеры, панки, богатство и бедность.
Отдых на море, раб в три секции сложен.
Счастье, удача, болезни и вредность.
Времён столкновенье – сегодня всё в прошлом.
Чувствуем будущее и старого ветхость.
Мысль о высоком, две мысли о пошлом.
Супрематизм как тот символ раздора
Между старьём и поколением новым.
"Чёрный квадрат" всех задел без разбора.
Голову бьёт "безобразье" Дали.
Наука Ландау, работы Нильса Бора –
Границы познанья теперь нам вдали.
Поиски счастья уходят за грани.
Крик эмигранта мы слышим: "Вали!"
Дом мы родной и город мы раним.
Ранние годы прошли нам беспечно.
Жизнью, роднёй наш любимчик любим.
Жаль, что нельзя, чтобы было всё вечно
Гимн своих дней наша молодость спела.
С теплом ностальгии и без кризисов желчи.
Нам вседоступность привычной успела
Стать, вседозвольным ребятам эпохи
Скорости высшей и фруктов тех спелых,
Что в магазине лежат в суматохе
Темпов развитья людских аппетитов.
Будем мы биться до последнего вдоха
За жизнь, за идею, как Ленин, как Тито!
Хочется верить, что в честь нашу фильм
Снимут красивый, а числиться в титрах
Будут актёры. В их честь нашумим,
Громко и звонко премьеру составим.
В будущем образ их незаменим,
Встретятся снова в таком же составе,
А образы вновь кочевать будут в речи,
Вновь будут круче и вновь будут славны.
Оригинал, очень жаль, искалечен
Новым ремейком поднял резонанс.
Но всем плевать, ведь нам образ тот вечен.
Наша культура – сплошной декаданс
Нравов, учений и полной нелепости,
Что мы разучились играть в преферанс.
Фундаментальной культуры в нас крепости
Нам заложили большую основу,
Но мы на ней строим храм, а не крепости.
Наша история пишется снова.
Меньше всё ценят тот флаг над Рейхстагом.
Ради чего умирали в окопах?
Сумма написанных слов на бумаге
Даст нам понять, что натура грешна.
Я не герой, но и ты не хокаге.
Смеси культур всех эпоха страшна.
Узы народов теперь сплетены:
Вместо борща на наш ужин – лапша.
В кризисный век рождены были мы,
Дети свободы контраста седин,
Внуки диктаторской в чернь пелены.
Мы родились в веке двадцать один.
Мы – его дети, его же и жертвы.
Каждый из нас в своём роде один.
Чувства достоинства нет у нас меры.