Среди дубравы вековой,
среди ветвей шумливых, листьев,
не вЕдом коим сна покой,
и легкость невесомых мыслей.
Стоял столетний великан,
влюбленный в жизнь и эту осень,
в березки белоснежный стан,
хоть серебрила его проседь.
Душой он молод до корней,
и гонит прочь почтенный возраст,
березки нет ему милей,
но полюбил ее столь поздно.
Он был в обхвате- сотня рук,
березка- тонкая как прутик,
она- подруга, дуб же- друг,
пусть мезальянс то в абсолюте.