Столетий пять (без малу или с лишком?)
Тому назад у этого села…
Когда вот эта ель ещё ни шишкой,
Ни даже шишкой шишки не была,
Стоял февраль… Деревья куржавели…
А снег глубок был – нА девять пядей,
Отметил летописец. (Неужели
Замер сугробов вёл он, хитродей?)
Была война… (Гражданская? Я даже
Не помню, по какой идут статье
междоусобья?) И стояла стража
На радонежской этой высоте.
Пост караульный… Ратники меж ёлок…
Обоз к дозору подошёл и – хвать! –
Из-под рогож и кож – мечи!.. Недолог
Был бой. Хитра шемякинская рать.
И пращур мой из-под кулЯ, коварен,
Рванулся, бьёт с размаху булавой…
А может, пращур, булавой ударен,
В снегу по пояс, никнет головой?..
Ему ль везло в побоище кровавом?
Или случилось здесь бесславно пасть?
С кем шёл он? Чьё он дело видел правым –
Шемякин суд, Васильеву ли власть?
Во благо ль нам стремил свои усилья?
Сколь он, сердешный, прогрессивен был?
Ужели же за рохлю, за Василья,
Он, милый, тратил кровь свою и пыл?
Шемяка вздорен был, но ой как собран,
Настойчивость была его чертой,
А князь Василий – мямля, не способен
Ни власть держать, ни спор вести с ордой…
Что думать мне на этом косогорье?
Хулы мой предок стоит иль похвал?
Погиб за дело правое в дозоре
Иль, на посту зевая, сплоховал?
Коня за удаль (или негодяйство?)
Он получил или, наоборот,
Без тОлку сгиб?.. А без него хозяйство
В разор… МеньшАя братия – вразброд…
И, может, плача, повязав котомки,
Сынки его сиротски побрели
(А с ними я, как все его потомки) –
Куда? В леса Тверской моей земли?..
Суди как хошь… Ни летопись ни звука,
Ни тёмных ёлок хмурая семья…
Подумать, что за странная наука –
И сколько ж в ней зависимо от «я»,
От веры и от собственного чувства,
От некоей догадки на авось…
Что спрашивать с неё, когда искусством
Она до дна пропахла, как насквозь.
1970-е гг.