"Пора нам выходить, уже светает, -
Звук разлетелся по лачуге громким эхом. -
Собаку покорми, не слышишь, лает?
И куртку не забудь накинуть с мехом.
А я пока закину в лодку снасти;
Они - последнее, что может нас спасти.
К обеду ожидается ненастье,
И шторм неделю будет длиться. Почти".
"Отец, мы справимся, ты маме обещал!
Она все видит, ты же сам прекрасно знаешь!"...
(На небе отразилась лишь печаль,
Густые облака средь звезд качая).
"Садись живее в лодку, мы выходим;
Греби туда, - он указал вперед рукой. -
Я знаю, сын, мы обязательно все сможем.
Сейчас с уловом нам вернуться бы домой".
Качают волны лодку в полумраке;
Две тени молчаливо ждут улов.
Мальчишка съежился от холода, бедняга,
И нос засунул между рукавов.
Вдруг левый борт внезапно накренился;
Отец воскликнул: "На себя, давай, тяни!"
Одной рукой в дитя свое вцепился,
Другой он сеть уверенно схватил.
На пол упал тяжелый, очень скользкий,
Израненный и старый осьминог.
А рядом с ним малыш на грязных досках
Лежал и извивался у сапог.
"Отец!" - вопрос невольно в воздухе повис.
"Да, знаю! Но ты помнишь обещанье?"
"Я помню" - он смотрел стыдливо вниз;
И в тот момент удар прервал молчанье.
Сын глянул в лодку. Та была пуста.
"Я отпустил... - отец нахмурил брови. -
Плывем домой, тучА уже близка.
Еду на суше поищу, раз нету в море"
Спрут ухмыльнулся, обернувшись снова тенью,
И с интересом стал он молча наблюдать,
Как рыба плещется за деревянной старой дверью,
И как в слезах сын обнимает свою мать.