Небо щурилось мокрой курицей,
облака простыней полоща,
и "грибною" вдруг стала вся улица
в разноцветье зонтов и плаща.
Это он, развеваясь как ставенки,
промелькнул средь толпы и исчез,
и в него, позабытый и старенький,
с необычностью образ мой влез.
Это в нем мои весны и осени
пробежали, как будто бы сон,
это он, между этими гостьями
укрывал, и не раз, это он.
Вот и снова осенняя спутница,
облака разгоняя веслом,
брызнет каплями, и, успокоится,
и окликнет своим голоском.