Не плачь ты, мама, не думай
о том, что сын стал гайдуком,
хайдук я, мама, мятежник,
тебя с бедою оставил,
своё чтоб чадо жалела!
Кляни ты, мама, и помни
неволю чёрную турок,
детей нас малых погнали
на эту тяжку чужбину,
где мы скитаемся, ходим,
немилы, брошены, голы!
Я знаю, мама, родная,
что, может, молод погибну,
Когда я утром отправлюсь
Чрез белы воды Дуная!
Но что же делать, скажи мне,
меня ты, мама, родила
с юнацким сердцем мужчины,
а сердце, мамочка, бьётся
глядЯ на турок бесчинства
над домом нашим отцовским:
там, гдЕ я, малый, родился,
был вскормлен первою грудью,
там, гдЕ ты, мама родная,
открыла чёрные очи,
улыбкой тихой своею
проникла в скорбное сердце,
отец мой, братья родные
где, брата вспомнив, чернеют!
Моя ты, милая мама!
Прощенье дай на прощанье!
Винтовку вскинул свою я,
спешу на голос народный,
на бой с душманом неверным,
чтоб там за милых, любимых,
тебя, отца и за братьев
в полон взять турка-злодея,
А там… Как сабля подскажет
и честь юнацкая, мама!
А ныне, слышишь, родная,
над домом пуля пропела,
и скоро хлопцы прискачут,
ты выйди к ним и спроси их,
Где сын твой, мама, остался?
А если скажут тебе, что
упал я пулей сражённый,
то ты не плачь скорбно, мама,
не верь, что люди толкуют,
и что б они ни сказали
„Он парнем был прокажённым ”,
иди ты, мама, до дому,
сердечно им расскажи там,
моим всем братьям ты младшим,
они пусть помнят и знают,
какого брата имели,
как брат упал их, погибнул
за то, что гнёта не вынес,
не гнул пред турком головку,
на все мучения глядя!
Скажи им, мама, пусть помнят,
меня пусть помнят и ищут
по скалам белое тело,
по скалам, мама, орлиным,
в землице кровушки чёрной,
В земле моей крови, мама!
Разыщут пусть там винтовку,
винтовку, мама, и саблю,
и если встретят душмана ,
его пусть пулей поздравят
и саблей острой погладят…
А если, мама, не сможешь
ты это, милая, сделать,
то, как сберутся девчата,
сойдутся, мама, на хоро,
придут и други-погодки –
с другими мамами выйди,
и с ними скорбно послушай,
ты брата, брата меньшого,
поёт он песню юнаков –
как жил, и как я погибнул,
слова какие промолвил
пред смертью и пред дружиной…
тебе смотреть будет тяжко
на это хоро с весельем,
и если встретишься взглядом
с моей любимой красавой
глубоко обе вздохнёте,
два сердца мне дюже милых,
её, твоё сердце, мама !
И две слезинки прольются
на стару грудь и младую…
Но это братья увидят,
и вот, как вырастут, мама,
они, как брат, делать станут –
любить, врага ненавидеть…
А если, мама, вернусь я
живой, здоровый в селенье,
живой, здоровый, и с флагом,
со мной красавцы юнаки,
в одежде бравой военной,
в фуражке с львами златыми,
в погонах с иглами пушки,
змеёю-саблей увешан
тогда-то, милая мама!
Любимая, дорогая!
В садах цветы вы берите ,
срывайте плющ и герань вы,
венки плетите, букеты,
украсьте шапки и пушки!
Тогда с венком и букетом
ко мне ты, мамочка, выйдешь,
ты выйдешь, мама, обнимешь
и в чистый лоб поцелуешь,
где две заветные думы:
гайдука смерть и свобода!
А я с любимой в объятьях
сольюсь; в повязке кровавой
рука; а сердце как бьётся,
как бьётся сердце, играет;
прерву её плач устами
и выпью с губ милых слёзы…
Прощайте, мама, прощайте!
Любовь! Меня не забудьте!
Пошла, уходит дружина,
её путь страшен, но славен:
я, может, младым погибну…
Но… Будет тем мне награда –
что скажут люди когда-то:
бедняк пал смертью за правду,
за правду и за свободу…
Поэтический перевод с болгарского
© Сергей Фомин
Семикаракорск
1 – 2, 21 сентября 2019 г.
Некоторые строки позаимствованы у Александра Борисова