«Нет, мама, нет!.. я против, чужой он нам мужчина.
А как же папа? его забыть? ах, мама, невозможно!»
«Нам легче будет жить, Иван поможет нам, Галина.
А папа давно не с нами, твои, дочь, чувства ложные»
«Я против всё равно, чужой мужчина в доме,
Нет, нет, не нужно нам отца, родного кроме»
«Родной, но не по крови, а отчим, я повторяю заново,
В метриках Владимировичи все, а ты одна Ивановна,
И хорошо, что так, пусть люди думать будут,
Что ты родная дочь Иван Петровича, не удочерит покуда»
«Да пусть и не отец, а отчим, он мне навек родной,
А этот Иван Сергеевич противен мне…». «Одной
Мне будет очень трудно растить вас четверых,
Во-первых, тебе тринадцать, доча, это, во-вторых.
Что ты в свои-то годы о жизни знаешь толком.
Как на цепи собакой, завоешь диким волком,
Когда детей орава, а муж лежит в могиле…»
«Я не ребенок, мама!.. ведь как-то мы прожили
Четыре года после здесь, и в Коми, и вернулись
Опять в поселок этот …, я помогу, мамуля!..
Не нужно тебе замуж, мы проживем, мы сдюжим,
Я не могу представить твоим чужого дядю мужем!»
«Ты добрый, милый Ваня, не убоялся взять обузу –
Меня и малых деток, но дочь против нашего союза,
Я ей и так, и эдак, мол, жить полегче станет,
Когда мужчина в доме, нет-нет, кричит заранее,
Я не хочу, и всё тут!.. Ах, глупая малышка!..
Ревнует отца ко всем мужчинам слишком…
Прости, Иван Петрович, придется нам расстаться»
«Ошибка это, Шура, ведь девочке тринадцать,
Ребенок, но …, на силу мил не станешь…
Прости и ты меня, прощай, нет – до свиданья!»
24.09.89.