Эх ты, шкура, моя ты шкура,
ты была мне дана с рожденья,
та, которую на меня надели,
не спросив моего разрешения,
ибо плевать они все хотели
на моё разрешение,
им материю подавай - главное тело
с его последующим гниением.
* * *
Эх ты, шкурка, моя ты шкурка,
видать не даром я Шкуропацкий,
поцарапали тебя напасти
и теперь уже не спасти
твои сжатые в кулачок корявые пальцы,
твою разбитую лодочку из горсти.
* * *
Чтобы вырос я, словно кОлос,
чтобы вырос я, как колОс,
доставая макушкой ветвистый космос,
мне дана была шкурка на вырост,
мне дана была шкура, как милость,
и на что я её потратил,
на какой-такой бесполезный трафик,
на какой-такой безнадёжный гульфик,
никому в жизни сей не потрафил,
зато всё напролом профукал.
* * *
Эх ты, шкура моя продажная,
эх бедняжка моя винтажная,
испохабленна мелкой денежкой,
всё равно ведь возьмёшь,
а куда ты на хрен денешься,
чай не маленькая, чай не девушка,
что ломаться-то
Шкуропацкому,
кочевряжится,
словно ряженному.
* * *
Эх ты, шкурка, моя ты шкурка,
нет, не так: эх, ширинка моя, ширинка,
нос с горбинкой,
прослойка сала,
увы, ничего уже не осталось
от студенческого апломба,
лишь морщины на тёртом лбу,
архаичная только пломба.
* * *
Вот уж действительно, пригодилась;
пригодилась, хоть и не из крокодила,
а обыкновенная, человеческая,
та что морщиться, та что чешется,
шкура Шкуропацкого,
не из зверя разлапистого,
не из твари в капкан попавшейся,
нет -
из Хомо Сапиенса.
* * *
Видно время пришло, шкандыбая,
сказать тебе шкурка гудбай.
Гудбай, я больше, моя дорогая,
не думаю о тебе, не "дбаю",
ибо дбай о тебе не дбай,
всё равно ведь врежешь дуба
и это уже ничего не добавит
к нашим с тобой отношениям
всё менее материальным,
всё более, блин, кошерным.