*
8й класс в Московского Городской Люблинской Гимназии, куда я в этот 8й класс поступила на конкурсной основе на филфак, был таким "переломным моментом", когда экзамены сдавали и прежние учащиеся, учившиеся в МГЛГ с 1го класса; и новые соискатели мест в Гимназии. По идее, не сдавшие экзамены старые учащиеся из Гимназии исключались, а их место занимали вновь пришедшие. В реальности прежних учащихся, которым учёба с 1го класса успела уже надоесть и которые экзамены сдавали хуже вновь пришедших, - прежних учащихся, как могли, стремились в Гимназии сохранить.
Как бы там ни было, всех продолжающих учиться и вновь поступивших собрали в Актовом Зале; и директор говорил речь.
Директор говорил, что теперь наступило меркантильное время, когда все думают только о своей выгоде; а у нас в Гимназии не так, мы стремимся к чему-то высшему и жертвенному, бороться и искать, найти и не сдаваться. Что важно внутреннее, а не внешнее. Что у нас совершенно особенное учебное заведение.
В конце речи директора нам раздали гимн МГЛГ, песню Визбора, и мы, встав со своих кресел в Актовом Зале, хором этот гимн пели:
Надоело говорить и спорить,
И смотреть в усталые глаза.
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса.
Юрий Визбор
В каждом классе обязаны были быть Президент и Председатель. Президентом выбрали Аню Иванову, а председателем - Эльвиру Каведджар, двух неразлучных подруг, ядро светской жизни класса. Были ещё какие-то должности, не помню, как распределялись; лично я очень хотела в Редколлегию, рисовать Стенгазеты, но родители запретили мне, сказав, что я не ценю своё свободное время и всегда на мне кто-то ездит. Так моё свободное время, чем если бы я его проводила в успокаивающей и радующей меня Гимназии, опять оказалось дома среди моей перманентной истерики - ну, и в прогулках с закадычной подругой Римкой. С этими должностями и внеклассными мероприятиями вообще был малость бардак; я, например, однажды подошла к стенду на первом этаже и с изумлением узнала, что две недели назад наш класс ходил на экскурсию по станциям московского метрополитена, и проводила эту экскурсию я.
Моя любовь большая ещё по старой школе по случайности тоже поступил в тот год в МГЛГ в тот же, что и я, филологический класс, так что это стало бонусом к моему хорошему настроению в Гимназии. Помню, как я шла по яркой разноцветной осени, к зданию Гимназии от метро Волжская, и была совершенно счастлива. Надо мною было громадное небо, деревья радовали своим разноцветным нарядом, уже виднелась Гимназия, где было супер как здорово, и вообще, жизнь только начиналась.
На филологическом отделении было мало парней; пока я училась в Гимназии, а потом в Лицее, их количество в классе варьировалось от одного до трёх. Поэтому девчонки, у которых не было постоянного парня вне школы, влюблялись в параллельный математический класс, где были, наоборот, одни парни. Когда я училась в Лицее, на два физмат класса там у них была единственная девушка Ксюша. Римка не отставала от других, и одно время у нас на повестке дня был некто Геша, а потом некто Володик. У Геши, помню, были какие-то совершенно особенные кроссовки; и, чтобы на них полюбоваться, мы с Римкой на большой перемене, поев, садились на широкие подоконники на первом этаже и ждали, когда пройдёт из столовки физмат. Или что ли я упорно замечала не всего Гешу, а только его кроссовки, за что Римка на меня страшно обижалась. У Володика, далее, была исключительная голубая рубашка и уже пробивающиеся усы.
-Моя любимая усатость!! - радовалась Римка, когда мы пешком шли от Гимназии к дому - так идти, игнорируя общественный транспорт, надо было что-то около часа. Мы с Римкой тогда увлекались стихами Цветаевой (я нашла подарочный томик её стихов у себя на стеллаже - и пропала), и Римкино любимое стихотворение о любви было следующее:
Солнце — одно, а шагает по всем городам.
Солнце — мое. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!
В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам...
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!
Марина Цветаева
Что до меня, то мне больше нравилось:
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
Марина Цветаева
А вообще у меня любимые стихи были не про любовь, а про бессонницу и ночные шатания по городу.
После уроков мы с Римкой набирали в столовой полные карманы бесплатного чёрного хлеба, выбирая корочки и почерствее (так интересней грызть), и шли на недальние кузьминские пруды. Там у нас было наше поваленное дерево, мы садились на него, грызли хлеб и трепались; а осенью подбрасывали вверх кленовые семена-вертолётики, и они, бешено кружась, опускались рядом с нами на землю.
25-09-2019