Внефункциональность и есть свобода
Дом, в городской влитый крепко кристалл,
Тихо жужжит обаяньем особым своим.
Он, натрудившись, немного под вечер устал,
Сладко зевая дверями под звуки: «Сим-сим!»
Есть комната в доме одна.
В комнате этой стена.
А на стене полотно –
Белое в черном пятно.
Если кто входит сюда,
Видит в пятне города.
Стелется горечью дым –
Прошлое льется к живым.
Свет ускользает, как пена морская, с окон,
Дом затухает, как в лампе старинный фитиль.
Воспоминания мягко вплетаются в сон
И улетают в былое за тысячи миль.
Красный
Красно-багровый закат.
Ветер рвет рваный плакат.
Вздыбилась черным земля –
С губ оборвалось: «Ну, бля!..»
Оранжевый
Солнца оранжевый блеск,
Мысли оранжевой всплеск
В бездну сорвался, звеня –
Это частица меня.
Жёлтый
Желтая спелость песка.
Хлеба безвкусье куска.
В мареве блеклом тоска.
Ночи ждут жаркой войска.
Зелёный
Горькая зелень холма.
Белые стены – тюрьма.
Здесь ни ворон, ни людей,
Здесь вспоминают вождей.
Голубой
В спальне ночной полумрак.
Лишь за окном лай собак.
В голубизне простыней
Счет начинается дней.
Синий
Пшеницы тугая коса.
Вдоль леса искрой вдруг лиса.
Рассветного неба река.
Внимательный взгляд василька.
Фиолетовый
Я – как огромный паук,
Из фиолетовых рук
У фиолетовых ног
Пью фиолетовый сок
Предки во тьме управляют, как лошадью, мной,
Кормят то страхом меня, то отборным добром,
Шум поколений слежался во мне в перегной,
Краски бурлят, угрожая взорвать этот дом.
И начинается странный во времени гон,
Белое с чёрным взбухает тревожной грозой,
Прошлое в смех превращается, в слово и в стон,
И утекает куда-то пугливой слезой.
А высоко-высоко над фантомами сна
Радугой в небе возникли семь пальцев-лекал.
И теплотою вздохнула счастливо весна,
И ветер с моря, как рыцарь с войны, проскакал.