В новой среде

         
 Крушение коммунистического режима отразилось и на моей работе. В начале девяностых я сменил, по необходимости, две кафедры (кафедру политической истории и кафедру истории СССР), и в конце концов оказался на кафедре новой, новейшей истории и историографии исторического факультета Ужгородского государственного (с 19 октября 2000 года – Национального) университета. По своему составу это была сильнейшая на факультете кафедра. Её возглавлял профессор И.М.Гранчак, а после его ухода в 1993 году – профессор Г.В.Павленко. Он заприметил меня ещё со студенческой скамьи и давно звал перейти на исторический факультет.
 Григорий Васильевич выделялся среди преподавателей исторического факультета независимостью взглядов и широкой эрудицией. Я слышал, что в молодые годы он работал преподавателем новой истории в Южно-Сахалинском пединституте, учился в московской аспирантуре. Эти факты его биографии не столь удивительны, если бы не знать, что Павленко не коренной русак, а выходец из украинской сельской глубинки. Может быть потому, что у моего завкафедрой была столичная научная закваска, после обретения Украиной независимости он не отвернулся от Москвы, а в неформальной обстановке всегда с теплотой говорил о России. При этом любил что-нибудь ввернуть по-русски.    
 Кстати, пользоваться русским языком на лекциях и семинарских занятиях преподавателям университета после 1991 года запретили. Если в советский период русским языком пользовались наравне с украинским и это не составляло проблемы, то теперь вопрос стоял ребром: или выучи в течение двух лет государственный (украинский) язык, или увольняйся. Для многих моих коллег по университету языковый вопрос оказался камнем преткновения. Одни ушли на пенсию, другие уехали в Россию. В отдельных случаях особо упрямые и не восприимчивые к «мове» экземпляры, имеющие особые заслуги, продолжали читать на русском. Насколько знаю, это имело место на математическом, биологическом факультетах. На нашем факультете  к числу «отказников» принадлежал мой друг и ровесник профессор В.Г.Котигорошко. По специальности археолог, он был известен во всей Центрально-Восточной Европе. И администрация университета не рискнула его трогать.
 Мой переход с русского на украинский прошёл безболезненно. Услышав о новом требовании, я за несколько дней перевёл имевшиеся у меня тексты лекций, и в общении как со студентами, так и с коллегами по кафедре перешёл на украинский. Поначалу чувствовалось, конечно, отсутствие языковой практики. Но в дальнейшем я пользовался украинским языком как родным. Мне даже льстило, когда студенты хвалили мой литературный слог в противовес преподавателям – закарпатцам, грешившим диалектизмами.               
 В моей жизни это был уже второй случай, когда знание украинского сослужило мне хорошую службу. Первый раз это случилось ещё в студенческую пору, на втором курсе. Доцент украинского отделения филологического факультета В.Г.Чумак читал нам спецкурс «Исторический роман». На зачёте по его предмету, когда я рассказывал о романе А.Толстого «Пётр Первый»,  преподаватель вдруг обратился ко мне со словами: «А не могли бы вы отвечать на украинском?». Надо сказать, этот вопрос меня немного смутил. До того никогда меня не ставили в затруднительное положение в связи с языком. Русский язык в СССР официально был провозглашён языком межнационального общения и использовался во всех союзных республиках. А тут такой подвох…При желании я мог бы сделать из возникшей ситуации скандал, и он мог бы дорого обойтись моему преподавателю. Но я поступил иначе. Перейдя на украинский, я благополучно закончил свой ответ и получил долгожданный зачёт. За дверьми аудитории, где это происходило, меня ждала группа возбуждённых сокурсников. Староста нашего курса Алла Петий поинтересовалась, кто  сейчас  отвечал. По её глазам я понял,  что вопрос  риторический. На этом моя «украинизация» в советское время закончилась.
 Новая реальность в этом плане не вызывала у меня отторжения.  Языковая среда, в которой я жил и работал, по сути, не изменилась. По-прежнему среди нас ценились прежде всего профессионализм преподавателя и его коммуникабельность. Я быстро сошёлся с новыми коллегами, тем более что многих из них знал по прежней работе.