Пришёл мой час…
Недавно вольный
вожак степного табуна
был покорён и измождённый,
познал я хлыст и стремена.
Водил меня хозяин в бой,
мне равных не было в погонях,
волков я бил, а он – герой!-
что сахар мне в его ладонях.
Уж эта плеть... мне жгло тавро...
и я решил бежать однажды
на волю звало всё нутро
неволя мне страшнее жажды.
И улучив момент, в туман
отчаянно я бросил тело,
звенящий ветер лил дурман -
ему предался я всецело.
Я гнал галопом, звал табун,
и радость рвала мою глотку,
так уносил меня мой бунт
от стойла прочь, за ту высотку!
Но вдруг почувствовал я кожей
что след мой взят, за мной идут
мне не простит хозяин бунт
поставит в стойло и стреножит,
быть может праху предадут.
И стал себя я подгонять:
быстрее, прочь, давай, родимый,
не дай ему себя поймать,
на воле ты – непобедимый!
Аллюром ветра гнал я тень,
пастух небесный надо мною
светил мой путь из звёздных сень
и наслаждаться мог с лихвою
полётом конским, гривой чернь,
литаврой звука о каменья,
что ритмами подков стальных
рождало эхо, как виденье.
Глазами буйными в отсвет,
внутри которых страх рождался,
но не такой, когда б сломался,
а перед пленом, что навек,
себе я освещал свободу -
мустанг под кличкой Имярек.
Лишь упряжь конская – судьба -
давила грудь, душа томилась,
но всё пустяк - звала борьба,
я не надеялся на милость.
Истошный бег накрыла ночь,
кипело сердце, рвались жилы,
и понял я, что бег мой прочь
пора прервать, пока есть силы.
На бой решился сразу я -
пускай возьмут меня и всё же
погибну нынче я не зря -
ведь я сорву тавро, что гложет!
Скора погоня, псы поспели,
летят, рычат, подняв хвосты,
сегодня их я не жалею -
удар – и сломаны хребты!
Вот верховые с факелами,
едва дыша от быстроты
создали круг, блестя очами,
гогочут пьяно молодцы.
Его я сразу увидал
всё та же плеть и взгляд упрямый,
я норов твой сполна познал,
познай же мой, хозяин рьяный.
Напрасно ты за мною мчал -
ни друг тебе я, ни игрушка,
ни сабля вострая, кинжал,
ни воля вольная - пирушка.
Я сам себе – свобода, кров,
я - дикий ветер над горою,
за свой табун я бился в кровь,
тебя я тоже в ней умою.
И я поднялся на дыбы,
как только двинулся ко мне он,
я дикий хохот издавал
и бил копытом наповал,
и метил в голову, и в шею.
На миг, один лишь только миг
я пропустил к себе джигита,
метнул в меня он свой башлык,
взлетел в седло, орёт сердито.
И я почувствовал грызло,
уздечку, шенкеля на шпорах,
ожог от плети, как тавро
меня взбесил, как жгучий порох.
Я прыгал ввысь и поперёк,
я скинуть ездока пытался,
тот мёртвой хваткой впивался,
занятный нынче вечерок!
Встав на дыбы, пробив заслон,
я полетел судьбе навстречу,
что было прежде – был лишь сон,
что ждёт обоих – вскорь отвечу.
Для вас устрою дерби, гит,
Судья нас ждёт за Рубиконом,
лишь он достойных наградит
Небесным Лугом Чемпионов.
Обрыв, стремнина - миг настал,
полёту придаю я тело,
подвздох последний - пенный залп,
и сердце рвётся онемело!
Я вмиг из скачки выхожу,
седок в меня вонзает плеть,
но я хриплю, я кровь плюю,
я свой заканчиваю бег.
У загнанных, один исход -
сейчас в меня свинец войдёт,
но кто, похожий на меня,
продлит мой сказочный полёт?..
...И долго в темноте звучали
рыданья, крики, а затем
всё стихло в облаке печали,
заря алела между тем,
и выстрел был, судьбой рождённый,
и ветер эхо в даль унёс,
табун коней разгорячённых
топтал копытами утёс…