Один профессор сказал мне, что взыскующий ум в поисках смысла жизни рискует остаться без корочки, что надо быть comme il faut по Толстому. Этот профессор был действительно умным математиком, но в его системе были погрешности.
Другой профессор сказал мне, что все не фатально, научив сознавать, понимать и любить, он, окончательно запутав, говорил, цитируя Достоевского, что «сознание- это болезнь» и всегда нужно выбирать тот путь, по которому сложнее идти. Он твердил, что у меня только один изъян и мне будет очень тяжело жить, заставляя смущаться, когда я не могла назвать автора фразы «вопрошание есть благочестие мысли». Он лучше всех понимал литературу 19 века и современных людей, а ещё однажды, встав передо мной на колени, учил как надо успокаивать нервы и потом спросил, последовала ли я совету. Этот профессор был моим авторитетом и будет им всегда, но я ему больше не верю.
Третий сказал, что надо быть проще и понимать выгоду, что кошки - умнейшие существа и что я - компетентный филолог; пьяные разговоры с ним занимали весь прошлый июль и мне было страшно неловко и безразлично тогда, а потом я стала ценить, когда он давал мне салфетку, пока я плакала о своих ошибках на восьмом этаже филфака. Этого профессора я терпеть не могла, пока не разглядела в нем сострадание.
Четвёртый сегодня сказал, что мы живём в мире ловкачей, где происходит расчеловечивание, что Ясперс- «чистый мыслитель», а Хайдеггер- нет, что есть внешний и внутренний человек, с первым всегда скучно, не быть ловкачом- трудно. Не важно, что вы записали, важно, что вы поняли душой. Искусство выше науки. Этому профессору я поверила и порадовалась, что не я больная, а просто нас мало.
Все они говорили и говорят за кафедрами, в аудиториях, на кухнях, что жизнь- это сплошные парадоксы и являются тому яркими доказательствами. А я сижу за столом и уже не знаю, во что верить и стоит ли верить вообще.