"Приём, трёхсотый! Где же вы? Ответьте!
Пора б уж начинать! Грядёт излом!"
Упрямый голос, трезв.. и внепланетен,
помеху в сущем жаждет на псалом
сменить паракосмический и звонкий -
утопию творений и чудес...
Зашит язык у неба, перепонки
его по Фрейду глушит антистресс.
И вновь успех, решившей спор, "лимонки";
и голод успокоившая "сеть".
Инстинкты сохранения ( от ломки )
вгоняет блеск наружный в чудо-твердь.
Внутри, в объятьях облачных хранилищ,
под пеплом обесцененных нирван,
средь удалённых, списанных святилищ
нет связи...
Время делится на два
конца, уже давно вошедших в моду:
то света крах, то к свету - переход.
И "часовщик" всё дальше год от года
от мысли взять просроченный завод
да починить...
Земля.. В районе спальном
раздался гром и чей-то "Отче Наш!"
"Приём, трёхсотый! Мы к вам высылаем
на помощь веру в смысл и разум ваш!"
Молниеносна буря.. Ищет книгу
жилец. Найдя, читает как в бреду.
Часы звенят. Поёт им песнь "расстрига",
и правда восклицает: "Я живу!"
Обидно.. Всё прошло и стало прежним:
бестселлер - жизнь-игра, и память - ложь...
"Приём, это двухсотый.
Здесь ангелов не держат, -
хоть чинишь, хоть поёшь..."