Стемнело. Не спится. Торшер, телевизор, чай,
на блюдце - печенье, конфеты, и рядом ноут.
А где-то в подкорке - ну, что там? Давай, включай,
а пальцы скучают по клаве, в костяшках ноют.
Майн гот, абстиненция, как соскочить с иглы,
минуя политику, дрязги, дела другие...
Все прочие "измы" экранной драматургии,
опять приучая себя обходить углы.
Глаза покраснели. Очки водрузив на нос,
копаешься в гугле, выуживая помалу
всё то, что какой-то писака в стихи привнёс.
Фальшивка не соответствует номиналу,
но паришься истово, крошки собрав с краёв
несчастного блюдца - печенье сожрал, не глядя.
Конфет не осталось, но пальцами в шоколаде
печатаешь заново в рифму любовь и кровь.
На улице темень разбавлена фонарём -
ещё не разбили, а было бы очень круто
искать никому не известный аэродром,
по памяти перелопачивая маршруты,
компьютерной графикой время отобразив -
похоже, что полночь, пора пополнять припасы.
Идёт боевик, в нём, пожалуй, никто не спасся,
и катит,по-прежнему, камень дурак-Сизиф -
зависимость, видимо, тоже, игра-игрой.
Без джойстика не получается влезть повыше,
тем более с этакой глыбой любой герой,
на уровне нижнем познаний не проявивший,
такой же наркоша, за дозу готовый в гроб.
А мне бы вот чаю, конфет и печенья вволю.
На кухне скучают индейка и равиоли -
остатки, я их ещё с донышка не соскрёб
и вряд ли осилю - меня поглотила тьма,
компьютер завис, я свой камешек зря мурыжу.
Деревья за окнами в листьях подвялых, рыжих,
луна без каких-то претензий и без клейма -
ну, некуда ставить - загрузка - и снова в чат,
задумчиво светит заманчивая иконка,
и колешься, зная - не выжить, диагноз - онко,
все знают об этом, поэтому и молчат.
А с той стороны - дорогая моя одна
молчит и скучает, но виндоуз помнит, где мы
и кто мы под вечер, когда достигаем дна,
когда перегрузка и, видимо, сброс системы.
И ширево ширится до хрипоты, до ран,
до крика - программы снесу и компьютер кокну!
И только рассвет нам показывает на окнах,
что время закончено и посинел экран.