Александр, каждый раз, покупал у бабок на привокзальной площади кулёк семечек. Внутренне он оправдывал себя, что это для голубей и белок ибо сразу сворачивал в кованные ворота сада.
Он очень любил осень. Потомки скажут, что это была любовь ко времени года, к пёстрым краскам и останавливающемуся перед зимой ходу времени.
В реалиях все было гораздо прозаичнее - он не любил большое скопление народа.
Летом здесь сновали капризные кудрявые ангелочки с гувернантками, купцы устраивали пикники с балеринами императорского театра, периодически, какой-то немой мужик топил собаку. А Саша был мизантропом. Ему свободно дышалось на пустых аллеях сада, это было очей очарование.
Даже на придворных балах он ныкался в темных проходах между залами, перекидывался парой слов с каким-нибудь знакомым и напивался шампанским. Уже потом на свет выходила его вторая личность - кутила и дуэлянт Санёк. Собственно, большинство стихов и сочинил Санёк. Томимый в субтильном теле кудрявого, он отрывался и в произведениях, и на отполированном паркете.
Все Татьяны срочно вызывали кареты, когда из глубины залы звучало его " А что, господа, Танюша нынче присутствует?"
Александр с трудом затягивал его обратно в глубины подсознания, потом шел на привокзальную площадь в своем дурацком цилиндре.
Игривость черт моих нездешных
Вас покорит, но сей обман,
Нарядом клоунов потешных,
Растает в утренний туман
И площадь тут же опустеет,
Где был весёлый шапито,
Афиша в дворницкой истлеет,
В саду, на пестрые аллеи
Взойдет и некто и никто