Я бы хотел рассказывать веселые повести
Перестать грустить с поводом и без,
На руках и в словах рацветать и цвести
Быть счастливым, как в детстве.
Но я всего лишь узник пустого листа
И как ни старался неверен каждый мой шаг,
Что накроется клеткой рутины,
Где империи крах печально известен пейзажем прекрасной картины.
Здесь как в строках у Бродского,
Пейзаж, способный обойтись без меня.
Я шел длинной дорогой и след давно уже остыл,
Плакало небо, после землю укрывал чёрный снег.
Здесь каждый горит не спеша
Либо по углям бегом, либо потом по остывшей золе.
Помни друг:
Только пепел знает что значит сгореть.
Все мы умрём, после будем пусты
Будем лежать в галерее картин памятных дней,
Где вместо могильных камней
Повсюду белые холсты.
Поколения плач сливается в песню,
Которая каждому в упор пела магазин холостых,
Все в очередь! Каждому в очередь пулю!
Все в очередь! Каждому контрольный в затылок!
Это холокост лживых улыбок,
Это манифест смертельных рассылок.
Все уйдут, а я останусь, а я останусь,
И сердце моё с ресурсом в миллион ножевых.
Мне с моей музой беды не страшны
И совсем не важно, что дневно и нощно
Рвёт меня на куски
Бросив на окраинах бездны.
Закончились слова в песне,
Даже титры уже не нужны,
Мне больше ничего и не нужно - будем честны.
Стало кладбищем, некогда прекрасное место - я и вызженный лес.
Не осталось ни города, ни страны, ни погоста
И в даль стремится душа.
Это мой изломаный ад,
Где я узник пустого холста.