Не люблю торговать безнадёжно надеждой и волей:
Этот торг проходил я не раз – на святыне мозоль.
Что нам сердце сгноить, обливая тугим алкоголем?
Или душу открыть и насыпать, на бедную, соль.
Тёмной ночью обычно дурная картина мне снится,
Многократно и тщетно пытался прогнать её прочь:
То ли ветер щекочет листву, то ли мрачные птицы,
А прогнившее сердце не может тот страх превозмочь.
Сколько ужасов всех происходит в пугающем миге.
Их не счесть, не запомнить, нельзя даже пересказать.
Как страницы, закрытые в скучной, бессмысленной книге:
Их забыли, уже никогда не откроют опять.
Вырывая из старой тетради исписанный лист,
Находя на глухих разворотах дрянные помарки,
Ты листаешь, ведь знаешь, что следующий точно чист,
Но и он оказался с характером грязной бунтарки.
Если б только могли мы убрать из тетради страницы.
Те страницы с ошибками, что разъедают глаза.
Если б только могли роковые листы измениться,
Что на самом бы деле в тетради осталось тогда?
А осталась бы в этой тетради одна пустота:
Белый текст, белый лист, белый смысл и белый форзац.
Потому что ошибка – родная всем людям сестра,
Потому что наполнен ошибками каждый абзац.
Не научишься в небе летать, не разбившись о землю,
Не научишься плавать, пока не начнёшь ты тонуть.
Только круглый дурак безошибочным мнениям внемлет.
Хоть и жалко, но правда: таких не бывает отнюдь.