Когда на сердце замешательство и слабость,
Когда мелькают суматошно дни,
Порою, кажется, что жизни не осталось,
Чтобы ещё кого-то полюбить.
Когда в душе расхлябанность и тяжесть,
Когда ослеп и мир на волоске.
Поэт нас выручит и что-нибудь расскажет,
Чтобы не быть в печали и в тоске.
Как разлюбезен в эту осень город,
Какую ожидать нам канитель,
Чем нас порадует прогноз погоды,
И с кем сегодня разделить постель.
Такой ли я судьбы себе намерил,
Чтоб на поэта рифмы уповать?
Чего гадать? Давай, мой друг, проверим,
Послушаем, проникнемся опять.
О чём, признаюсь вам, не трудно догадаться,
Сегодня его повесть прозвучит.
Элегия то будет или стансы
Он о Любви опять заговорит.
Не станем медлить, предоставим сцену
И словом вновь поэта наделим,
И чувствами, которые бесценны,
Давайте же скорее наградим.
Стемнело. Город просквозило.
На тротуарах редкий встретишь силуэт
И дождь дотошно льёт, неутомимо
И в доме, что напротив гаснет свет.
А мой поэт дождался ночи,
Восторженные строки вдохновив,
Опять чего-то светлое пророчит,
Привычно рифмы загоняя в стих.
"Какая радость! Ты пришла!
Весь день томился нашей встречей.
Ах, до чего же хороша!
Как этот долгожданный вечер.
Тебя узнал издалека,
Твой лёгкий шаг, проникновенный.
И за строкой летит строка,
Лелея образ вдохновенный.
Промокла? Дай скорее зонт.
Иди ко мне. Прижмись покрепче.
Да, ты продрогла вся насквозь?!
Пойдем в кафе. Тут недалече
Горячий ожидает чай,
На стенах нежность акварелью.
Там утолю твою печаль,
Развеселить тебя сумею.
Сегодня, в ночь, заморосил
Октябрь весело по лужам,
Небесный свод разворотил,
И листьями по паркам кружит.
Ты слышишь? Дождь идёт стеной,
Шумит по водосточным трубам,
И манит-манит за собой
Осенним несказанным звуком.
Мерцают блики фонарей,
Играют липы позолотой,
Чарует таинство аллей,-
Старается вовсю природа.
Ну, как ты? Согласись, теплей!
Пусть ветер злится там, снаружи.
Соскучился я по тебе,
По нашей откровенной дружбе."
Вплетая свой речитатив
В ковёр из трепетных признаний,
Поэта рифмы прекратим.
На спутницу теперь внимание.
Болезненный, усталый вид,
Глаза наполнены печалью,
Так много истинной Любви,
Которую не замечаем.
Задумчивый отчасти взгляд.
Порхают невпопад ресницы,
И пальцы нервно семенят,
В душе волнение теснится.
Напротив, рядом, тет-а-тет,
Бормочет музыка в колонках,
Сменяет танго менуэт,
Она сидит, как на иголках.
Чтобы завесу тайны приоткрыть,
Не станем дожидаться втихомолку.
Вот-вот расплачется навзрыд,
Поэта голос пусть умолкнет.
Оставим милое кафе,
Где сладко, страстно он воркует.
Вперёд мотаем десять лет,
Где нет волшебных поцелуев.
Где чувства выветрил коньяк,
И недосуг прелестным стансам,
Где в памяти сплошной сквозняк,
Нет места первым, робким вальсам.
Где слёзы орошает дождь
Досады горькой, неустанной.
И боль глухая день и ночь,
Что нет любви обетованной.
Перенесёмся в эпизод,
Когда она совсем на грани.
Земля уходит из-под ног
И что-то плещется в стакане.
Бульвар кренится на Цветном,
Наш город вязнет в сизой дымке,
И в этом сумраке ночном
Она петляет по тропинкам.
Который день один сюжет,
Мелькают фонарей лампасы,
Летят окурки сигарет,
Клубятся дыма реверансы.
И не меняется маршрут,
В прострации душа и тело.
И ноги нехотя идут,
Не разбирая вправо, влево.
Туманит взоры едкий хмель,
Редеют мысли, меркнут чувства.
От боли горестных потерь
Она в полшаге от безумства.
Едва-едва осталось сил,
Ей больше не к чему стремиться,
И ужас разум поглотил,
И по ночам совсем не спится.
Наш город с нею захандрил,
По переулкам гонит ветер.
Заморосил. Заголосил.
Уже не так красив и светел.
Зашторил набережных бег
Лавиной туч, нависших грузно.
Срывает листья снизу вверх,
Деревьев обнажая пузо.
Вздымает волны, гнёт мосты,
Сгребает в узел перекрёстки.
И поднимает на дыбы
Площадок танцевальных доски.
С размаху стёкла окон бьёт,
Пронизывая свистом арки.
Остервенело крыши рвёт
Ордынки и Большой Полянки.
На Трубной небо проглотил,
Смешался с беспросветной массой,
Расшатывая по пути
Деревья диким резонансом.
Штормит вовсю, почти охрип,
Стирая в пыль небес подмостки.
На Спиридоновке дробит
Булыжник вязкий и громоздкий.
От рёва Кремль присмирел,
Пунцовым отливая цветом.
Наш город весь побагровел
Жаровней, эпицентром пекла.
Ещё бы нам накал страстей
Отобразить через природу,
Но вот она, идёт совсем
Совсем не глядя на дорогу.
Ступают ноги невпопад,
Прозрачным образом, незримым.
Понурый, отрешённый взгляд
И боль всё также нестерпима!
Как надоедлив каждый миг,
И одиночество бездушно.
Где даже самый светлый лик
Грехом раздавлен равнодушия.
Какая бездна! Пустота
В груди засела заусенцем.
И безысходная хандра
Так щемит, надрывает сердце.
Такие тягостные дни,
Свербит пронырливо уныние.
Ну, где же Радости Любви?
Куда? Зачем? Исчезли ныне.
Как одиночество полнит,
Удушьем горло цепенеет,
И сколько дней ей предстоит
Одной шататься по аллеям?
И в молчаливости держать
Громаду приставучей скорби,
Или кричать в ночи, стенать
В мучениях жалобных и горьких.
Как всё осилить, превозмочь,
И положить конец страданиям,
И горю своему помочь
Она, увы, совсем не знает.
От наваждения невзгод
Почти достигла безрассудства.
Прошёл в терзаниях целый год,
А на душе всё так же пусто.
Так вовремя поспел октябрь,
Зашелестел листвой по скверам,
И дышит свежестью в ноздрях
Заиндевелостью несмелой.
Вдали от шумных мостовых,
С Нескучным Садом по соседству
В укромном уголке Москвы
Откроем сказочное место.
Там, посреди тягучих крон,
Пронзающих подошвы неба,
Укрылся чудный водоём.
А в нём неотразимый лебедь
По волнам, знай себе, плывёт,
И временами клюв полощет,
Он обладает ремеслом,
И день, и ночь Любовь пророчить.
Порой глядит туманно вдаль,
Протяжно и надрывно кличет.
Он утолит её печаль.
И сердце оживёт девичье.
Надеждой душу исцелит.
Прозреет разум опьянённый.
Преобразит, предотвратит
Всё, что катилось по наклонной.
И вот, она, заслышав клич,
С привычного ушла маршрута.
Скорей, скорей бы ей достичь
Того волнующего звука,
Где слышен Моцарт и Вивальди,
И скрипки голову кружат,
Виолончели руки гладят,
И листья клёна невпопад,
Той музыке прелестной вторя,
Целуют второпях лицо.
Она бежит! Эмоций море!
И чувствует своё родство
С таинственной природы сенью,
С дурманом пахнущих берёз,
Всё в ней пылает вдохновением
Ответа на один вопрос.
Уснул сентябрь беспробудно,
Мерцает рябью гладь воды,
Отсвечивает звёздный купол,
Застыл на небе шар луны.
По самой кромке, выгнув шею,
Наш лебедь подплывает к ней:
«Ну, как ты? Согласись теплее?!
Молчи! Я знаю о тебе!
Коснись крыла! Возьми смелее
Перо волшебное себе!
Оно сердечко отогреет
И будет ласкова судьбе!»
Перо в руках зашевелилось
И ярким светом озарилось,
Огни затмило фонарей.
Вот-вот, и станет веселей.
А мы опять перенесёмся,
Теперь, на двадцать лет назад.
Июнь, жара и слепит солнце
Ах, как горят её глаза!
Близка учёба к эпилогу.
Надежды, хлопоты, мечты,
Уже родители с порога
Желают лёгкого пути.
Провинциальный, тихий город,
В котором мысль одна сверлит,-
Как бы найти хороший повод
В столицу поскорей свалить?
Здесь предсказуемость пугает,
Уклад и быт терзают пыл,
А потому и уезжают,
Глядишь, давно и след простыл.
Москва! Так трепетны объятия
Твоих бульваров, площадей,
Из кружев легковесных платье,
И таинство монастырей.
С тобою породниться каждый
Лелеет, грезит, видит сны.
Какой большой ты стала, важной!
Москва, в тебя мы влюблены!
Не спишь совсем, торопишь будни.
Здесь время ускоряет бег.
Здесь так спешат куда-то люди.
И привыкает человек
К накалу мыслей и эмоций,
К событиям и новостям,
Томится, жаждет новых порций
И так потворствует страстям.
Волнительное отношение!
Потоки вверх, потоки вниз.
Твоё бескрайнее движение
Проспектов, улиц и границ.
Какие долгие пространства,
Какие судьбы и миры,
Твоих путей непостоянство
И зданий строгие черты.
Какой ты стала величавой
Как статью сладостной пленишь.
Столицей сильной и державной
Ты по достоинству гремишь!
Я нараспев два чудных слога
Готов часами повторять.
И отдышавшись понемногу,
Москва, пульсируешь опять!
Вернёмся же к прелестной деве.
В прекрасном обществе подруг,
Она в Московском Универе
Гранит естественных наук
Грызёт старательно, прилежно.
Зачёты. Сессии. Диплом.
Почти не думает о женском,
Совсем не знает о мужском.
Пришла пора вас познакомить
Без этих пресловутых «Ах!».
Зовут прелестницу Изольда.
Погреемся в её лучах!
Ланит багрянец успокойся,
И сердце пыл свой охлади.
Она затмить любое солнце
Способна, что тут говорить.
Когда на Воробьёвых цветом
Пестрят деревья и мосты,
И от заката до рассвета
Влюблённых парочек часы
Летят так быстро, незаметно,
Вот-вот останутся вдали,
Она неспешно, метр за метром,
По тротуарчикам скользит.
В глазах горит задора пламень.
Притягивает как магнит.
И каждый первый встречный парень
С ней познакомиться спешит.
И комплиментов бесконечных
Родной затеплится мотив.
Она же мило так, беспечно
Откажет, встречи прекратив.
А в это время, там, незримо,
Бульваров опоясав круг,
Спасаясь от хандры и сплина,
Идёт таинственный наш друг.
Вдыхая переулков свежесть,
Во тьме блуждает силуэт.
Из малых форм рождает смело
Роман в стихах большой Поэт.
И рифмы сладкие приходят.
В восторженном круженье лет,
Так часто музы хороводят,
Рисуя образ и портрет
Единственной той чаровницы,
Пленившей сердце и мечты.
Он каждый вечер по столице
Пытается её найти.
Давайте же скорей знакомить,
Без украшений и прикрас,
Как и меня, легко запомнить,
Простое имя Розенкранц.
Узнать его совсем не сложно,
Достаточно вокруг взглянуть,
Средь многочисленных прохожих
Одна особенная грусть
Пронзила каждое движение.
Амур ретивый рядом с ним
Готовит нам сердец сближение
И нового сплетения рифм.
Уже Остоженки преддверье,
Сквозь листья виден Храм Христа
Ещё чуть-чуть и мы узреем
Картину, что нарисовал.
Окрасился закат багрянцем,
Зажглись фасадов огоньки,
И закружил октябрь вальсом
Неспешные его шаги.
Мелькают яркие витрины.
По Крымскому засеменил,
Он завершает путь свой длинный,
Коснувшись вод Москвы-реки.
Калейдоскоп плывет оттенков,
Руками небо распластав,
Изольду наш Поэт заметил
Тот образ, что давно искал.
Она сидела на причале,
И вдаль свой устремила взор,
И к ней, забыв свои печали,
Наш добрый малый подошёл.
Слова нашлись легко и звонко,
И взгляды встретились тепло.
Всё время, поправляя чёлку,
Она смотрела на него.
А Розенкранц шутил с азартом,
Проснулся в нём живой актёр.
И сердце билось канонадой,
Он сразу понял, что влюблён.
Какое это вдохновение!
И как прекрасен этот миг!
Когда в порыве откровений
Рождается любви родник!
Как улыбается Изольда!
И как восторжен Розенкранц!
Однако же, прошу, позвольте
Продолжить дальше свой рассказ.
Минуты превращая в вечность,
Горит-горит огонь любви!
Такая легкость и беспечность!
Такие радостные дни!
Прошла всего одна неделя,
И обжигает жар в груди.
Изольда жаждет предложения,
Он сердца и её руки.
Слетел октябрь совсем с катушек,
С деревьев ветром сносит грим.
Мы в ресторан с названием «Пушкинъ»
Влюблённых наших пригласим.
Горят таинственно лампады,
В чарующий осенний цвет
Окрашивая колоннады
И фолианты на стене.
Уже горячее подносят,
Бифштекс а-ля Шатобриён,
Икру белужью. Вечер поздний.
Они за столиком вдвоём.
Обворожительна Изольда!
И так прекрасен Розенкранц!
Он смотрит пристально и долго,
И хочет что-то ей сказать.
И вот, за дюжиной щербетов,
Вдыхая аромат латте,
Признался ей в Любви заветной
Очаровательный Поэт.
Спросил волнительно и нежно
«Изольда, выйдешь за меня?»
Она ответила: «Конечно!
Ах, как же я Люблю тебя!»
Средь переулочков московских
Мне Камергерский всех милей.
Такой весь вычурный и броский,
С мерцанием звезд и фонарей.
Здесь ждут гостей на званый ужин,-
Поэт собрал своих друзей,
Изольда привела подружек,
Помолвку праздновать скорей.
Рекой шампанское в фужеры!
Пьянит, шипит игристый брют!
Многообразие кашерных,
Изысканных и сочных блюд!
Слетают сладкой карамелью
Напутствия друзей, подруг!
Гремит всеобщее веселье,
Стихающее поутру.
Проносятся венчание, свадьба.
Изольда, Розенкранц. Семья.
Фотоальбом пополним с вами
Где счастлив он и с ним она.
Приятны хлопоты мирские,
И в этой суете сует,
В одном центральном магазине
Их встретим через пару лет.
Идут, рука в руке, так мило,
Покажется на первый взгляд,
Но неестественно, картинно.
Глаза уже не так горят.
Сошли эмоций звонких пики
Во сне и в жизни маета
«Ах, неужели!»,- мы воскликнем
«Такая их ждала судьба?»
Как часто чувства, поневоле,
Теряют свой накал страстей.
Портреты пылкие снисходят.
И равнодушие на лице
Возлюбленных мы наблюдаем,
И холодом сквозят слова,
И горечью непонимание,
И разночтениям нет конца.
Но хуже этого молчание,
Когда общение прекратив,
Врывается в семью отчаяние,
Разлук досадный лейтмотив.
Исчезнет нежность поцелуев
И каждый с горестью поймёт,
Какое вместе быть безумие.
Любовь здесь больше не живёт.
Проскальзывают эпизоды,
Когда они едва-едва
Помирятся, опять поспорят,
Затягивает пустота.
Зловещей ненавистью ревность
Добавит красок в скучный быт.
Какая в жизни неизбежность
Их отношениям грозит.
Изольда мирится с напастью,
И стал безмолвным Розенкранц.
Ну вот и всё! Проходит счастье.
И кажется роман угас.
Какая трепетная осень!
Как липы в цвет облечены!
Листаем дальше лет на восемь.
Быть может там другие сны?
Свинцовых туч нависли стержни.
На набережных первый снег
Насыпал белый, безмятежный.
На нём свой оставляя след,
Походкой странной, незнакомой,
Который день, в который раз,
К Изольде вечером приходит
Увы, совсем не Розенкранц.
.
«Как допустить она способна
Измену?»,-спросите. Легко!
Уже полгода как свободна.
И вот, она глядит в окно.
На подоконнике под пледом
Взыграла память. Все года
С восторженным своим Поэтом,
С улыбкой вспомнила она.
Где трогательны были руки,
Объятий нежных слышен стон.
И как волшебны поцелуи,
Когда он был в неё влюблён.
Какая в нём таилась мудрость.
Как он боролся, но не смог.
Так с ней порою было трудно,
Что он душою занемог.
Когда она в слепой истоме
Очередных семейных битв
Торжествовала, он из дома
Глотать свободу выходил.
Как часто не воспринимала
Навстречу долгие шаги.
Изольда лишь сейчас познала,
Какой Любви иссяк родник.
Палитрой красок сыплет утро.
Встречая ласковый рассвет,
Спит незнакомец беспробудно,
Она глядит ему вослед.
И вниз, к перилам припадая,
Восторженный направив бег,
Изольда не подозревает,
Чем обернётся сей разбег.
По переулкам по старинным,
Поэта обзвонив друзей,
С Большой Никитской до Неглинной
Она кружится по Москве.
Мелькают скверы, рестораны,
Колодцы узеньких дворов,
Все те места, что мал-помалу
Поэт открыть Изольде смог.
Но нет его. Теснит тревога,
С досадою переплелась.
Она отчаявшись премного,
До Патриарших добралась.
Услышав шум в конце аллеи,
Ускорила свой нервный шаг,
А ноги слушать не хотели.
Вот-вот и выпрыгнет душа.
Там на ковре из желтых листьев,
Средь набегающей толпы,
Чужой рукою обездвижен,
Один печальный господин
Лежал смиренно и спокойно.
Какой ужасный диссонанс!
Упала в обморок Изольда.
Был окровавлен Розенкранц.
Перенесёмся в миг разлуки.
В такой понурый, серый день,
Когда совсем устав от скуки,
Закрылась за Поэтом дверь.
Казалось всё. Душа свободна.
Ждёт новая палитра чувств.
Расстались чинно, благородно,
Но в сердце тягостная грусть.
Как одиночество крадётся
И в памяти привычек круг
Свободою совсем не рвётся.
С Изольдой радостных минут
И светлых эпизодов краски
Перед глазами мельтешат.
Картинами любви и ласки
Туманит взоры невпопад.
Стирает время боль и слёзы,
И множество находит дел.
Поэт наш обратился к прозе
И даже написать успел
Романа нового страницы.
Всю горечь прожитых потерь
Изобразил лихой десницей
И нёс к издателю теперь.
На Патриарших вечер. Людно.
Здесь первые слова любви
Предназначаются кому-то,
Огонь в душе воспламенив.
Таятся светлые молитвы
И дерзновенные мечты,
И поцелуями ланиты
Взволнованно испещрены.
Сгребая строф живых наброски,
На пике взвинченных страстей,
Вдыхая полной грудью осень,
Средь новых замыслов, идей,
Поэт облюбовал скамейку,
Достал блокнот и карандаш,
И потихоньку, помаленьку,
Рисует рифмами пейзаж.
Как острый нерв сосредоточен,
Вплетая в строки перифраз,
Чеканит ямбом сверхурочным
Наш добрый малый Розенкранц.
Мелькают пёстрых кадров снимки,
Созвучие вдохновляет слов,
Октябрь резвится на картинке
Прекрасным образом из снов.
Уже настроил муз движение,
Поймал их озорства волну,
Но прерывает вдохновение
Дотошный крик сквозь тишину.
Из дрёмы выволокли звуки
И раззадорили нутро,-
Ногами в сутолоке грубой
Пинали трое одного.
Наш Розенкранц рванул, не медля.
Наотмашь первому вручил,
Второго скинул стервенея,
От третьего он получил
Удар в висок. И вот, хмелея,
Склонился шалый небосвод.
Поэт шатается, слабеет.
И заелозил горизонт.
Ещё в руках осталась сила.
Мальчишеский вскипел азарт.
Но вот, исподтишка, ретиво
Запеленала кровь глаза.
И на плечах его повисли.
Зловещим свистом чей-то нож
Сверкнул под рёбра. Так из жизни
Поэт наш с доблестью ушёл.
Судьба к поэтам непреклонна.
Не долог стихотворный век.
Уходят виселицей томной
Или шагнув под пистолет.
Суровый предназначен жребий,
Вершит знамение страшный рок.
А мы Изольду снова встретим
В картине лебедя с пером.
Там кроны ветер рвёт и мечет,
Сгоняя в стаи груды туч.
Кромешный, заунывный вечер
Пера пронзает яркий луч.
Поляна светом озарилась.
Портал таинственный возник.
В него Изольда погрузилась
И закрутил событий вихрь.
Где боль разлуки растворилась,
И время повернуло вспять,
Окно в пространстве отворилось
В кафе. С Поэтом, мы опять,
Где он, такой родной и близкий
Щебечет сладкие слова,
Взрываются эмоций брызги,
И закружилась голова.
Так почему ж тоска, печаль
Никак Изольду не отпустят?
Возможно ль перестать скучать?
И как узнать причину грусти?
Ланит спешит Поэта длань
Коснуться и теплом наполнить.
Ресниц подёрнется вуаль,
И, наконец, Изольда молвит:
«Ты знаешь? Так тебя ждала,
Мой Розенкранц! Всё это время,
Я словно вовсе не жила,
Вкушая с трепетом томление
Твоих прелестных, сильных рук,
Ждала улыбок многозначных.
И аромата нежных губ.
А ты всё здесь, мой милый мальчик.
Такой наивный и смешной,
И ничего опять не помнишь.
Как были вместе мы с тобой.
Как ты ушёл однажды в полночь.
Как наши истекали дни
И чувств смолкали резонансы,
Где мы осколками любви
Довольствовались очень часто.
Ты говорил тогда, что звёзд
Плеяды предо мной рассыплешь.
Всю жизнь со мною проведёшь,
Пока не призовёт всевышний.
Какое счастье быть с тобой!
Как этот взгляд меня волнует!
Ты помнишь, по Москве ночной
Кружились в сладких поцелуях?!
И наш волшебный первый год,
Где я легка и ты возвышен!
Так упоительно, взахлёб,
Знакомились с тобой поближе.
С какою нежностью тогда
Могли друг другом наслаждаться!
И как я слушалась тебя!
И не хотелось расставаться.
Ты знаешь? Я листала жизнь.
Мелькали впопыхах картинки.
Воспоминания свежи,
Где мы с тобой на вечеринке.
Совместных наших восемь лет.
Друзей, подруг гремит веселье.
И ты мой ласковый Поэт
Испытываешь вдохновение.
Даешь торжественный обет
Согреть меня своей любовью.
Но я тогда большой секрет
Уже скрывала за душою.
Мне страшно было. Извини,
Что так сейчас тебя тревожу.
Тебя пыталась заменить,
С другим я разделяла ложе.
Да, Розенкранц, наш светлый мир
Однажды сделала порочным.
Ах, как же ты меня любил!
Но исковеркан был, испорчен
Своею ревностью к другим,
Опустошенностью усталой,
И тем, что мною не любим.
И тем, что где-то пропадала".
Изольду не остановить.
Шумят потоки откровений.
Напротив, наш Поэт сидит,
И создаётся впечатление,
Что он в каком-то странном сне
Прелестницы своей знаменья
Внимает в тишине кафе
И не торопит пробуждение.
А за окном настырный дождь
Ручьями стелется по стёклам,
И ветви лип бросает в дрожь.
И погрузился день в потёмки,
Рекой спускаясь на карниз,
Где водостоки непрестанно
Лавиной сбрасывают вниз
Потоки слёз обетованных.
От тела к сердцу гулкий шум.
От зноя мыслей разум жалок.
От волн печальных слов и дум
Душа горит огнём, пожаром.
И ветер трепетных страстей
В виски назойливо, дотошно
Стучит. И лезет по стене
Усмешка злая, скоморошья.
Изольды голос растворив,
И шум дождя совсем не слыша,
Поэт, совсем уж было, сник
Из сердца с головою вышел.
Огни погасли фонарей.
Октябрь застыл в немой истоме.
Вот-вот, и с ямба на хорей
Запнутся звуки в полудрёме.
Изольда речи прекратив,
С такой нежностью прелестной
К Поэту взоры устремив,
Пододвигает ближе кресло.
Рукой касается плеча.
Беспамятство Поэта тает.
Спадает пелена с чела.
Перо его перемещает
Сквозь дни, мгновения, года,
В те времена, где снова вместе,
Где только он. И с ним она.
Тепло и радостно на сердце!
Где таинством наполнен мир.
Искрят, мелькают эпизоды,
В которых множество картин
Любовь! Восторженность! Свобода!
Где каждый миг, которым жил,
Поэт наш дальше созерцает.
С каким он трепетом любил.
С какой наивностью прощает.
Какой тщедушностью ведом.
И как ошибок груз несносен.
Как попустительство во всем
Его стремит исчезнуть вовсе.
Как сам разлуку допустил.
Как отдалился от Изольды.
И всем вниманием своим
Очередную красил осень.
Как часто он не замечал
Редеющих своих улыбок.
И избеганием докучал,
Все крепче запирая выход.