Опубликовано в журнале "Камертон"
1
И лунное, и сонное
тут озеро легло –
гаданьем утомленное,
ущербное стекло…
Омоют воды легкие
тела белым-белы,
и ветлы ветви робкие
склоняют в глуби мглы.
***
И, летом изнуренное,
сияние влекло –
лучами напоенное
гладь-жгучее-стекло –
вглядеться в неизменные,
в заветные черты
лица – в обыкновенные,
когда б это не ты!
2
Я – душенька, я мертвая,
я по небу лечу,
слезами незаметными
поднЕбесье мочу.
И жалко мне оставлену-
ю в лЕсе, на лугу
плоть, больше не желанную,
поднять я не могу…
3
Белым-бела, ты умерла,
красивая лежишь,
не отражают зеркала
твой выдох, стынут лишь.
Как ты прекрасна, холодна!
Утопленниц таких
несет днепровская волна –
белЫх сестер твоих.
Идешь ко мне – пока черту
не в силах пересечь;
ты улыбаешься – по рту
кровь долго будет течь.
***
На третью ночь через межу
пройдет сначала взгляд,
потом пропустит госпожу
черта – нельзя назад,
не отступлю я, стану твой,
за ту ночь заплачу,
как надо, телом и душой.
И снова захочу!
4
А я чего?
Я не делал ничего!
Отпустите меня
ради света дня!
Не дайте пропасть
в раззявлену пасть
ада!
Не надо!
Я, что ль, девку убил?
Не хватило ей сил
мила друга возить
во всю бойкую прыть.
А теперь вон летает,
угомону не знает –
хуже ей, что ли,
в посмертной-то доле?
А я многое знаю,
дай угадаю
имена ваши
и кто чем страшен.
Я о вас напишу.
Призраки шу-шу-шу:
"Уж для славы, забавы
его вживе оставим".
5
Вий
Поднимите мне веки,
дайте посмотреть криво-косо!
Ох ты и подлец, брат философ,
ухайдокал девку!
Так бери ее насовсем –
панночка да бурсак,
мертвая и не так –
среди этих священных стен.
6
Хор (на разные голоса)
Наш теперь, наш!
Дерьмом ему лоб помажь!
И ты теперь наша,
от смерти лишь краше!
Будешь везде
на нем ездить!
Будет и он
на тебе верхом!
Будете летать,
звезды сбивать!
Вий
А повалит страсть-хмель –
так в земле сырой вам на двоих одна постель!