Поверил я в мудрость и грусть его,
и в строгую мерность строфы.
Воспитан поэзией Брюсова,
не милую норов толпы.
Люблю я порою осеннею
горящий калиновый куст.
Весёлой тальянкой Есенина
купирую серую грусть.
Колени, что светятся матово,
давно обнимал наяву.
Я лирику помню Ахматовой
и памятью этой живу.
Лелея в себе горожанина,
дерзнув на лавровый венец,
читал по ночам Северянина,
ведь он по метафорам спец.
И помнится, сердце истаяло,
а душу пронзила игла.
Так только Марина Цветаева
казнить эту душу могла.
Без Блока, БальмОнта, Волошина
немыслим «серебряный век».
Как жаль, в этом поле заброшенном
давно только ветер и снег...
*********************************************
Отклик Натальи Седовой-Шмелёвой и Сергея Заокского:
***
Нам кажется, поле заброшено,
В него не бросают зерно.
То томик Марины Цветаевой
Недавно увидел в метро.
Наш век - не для тонкой поэзии, -
Всё скорости да виражи.
Завяли на окнах гортензии
И души - почти муляжи.
Но всё же к поэзии тянутся,
Читают и пишут стихи.
Пока есть Мальвина Матрасова,
Ещё не потеряны мы.
Пусть робкое перерождение
Наметилось в нашей душе,
Вернётся к нам век Возрождения,
Как было когда-то уже.