Мал я был и, конечно, не помню о многом.
А что помню – то стало наглядным, жестоким уроком.
Помню точно: курила при мне
и пила, если очень хотела.
Дым её сигарет, уползал к потолку по стене,
и стена потолка потихоньку желтела.
Помню запах спиртного и курева и затуманенный взгляд,
что смотрел как-то мимо меня.
Помню, лампочки в люстре горят –
окончание дня.
И идёт она криво, за стенки держась, в туалет,
в васильковый халатик одета.
Сколько б ни было мне тогда лет –
только память моя сохранила всё это.
Спустя несколько лет, тётка в комнату как-то меня позвала,
где и бабушка тоже была.
Вижу, обе они что-то мнутся, отводят глаза –
и нутро тут во мне задрожало…
После тётка сказала:
«Нету мамы твоей – умерла».
Слишком часто о смерти пишу.
Говорят, размышлять позитивнее надо.
Понимаю, что горе моё, а, вернее, утрата,
не такая большая, (есть гораздо страшней катастрофы).
Это правда. И всё же,
пока ржавые листья с деревьев слетают в ночной тишине –
(может быть, только кажется мне?) –
плачут эти неровные строфы.
2019