Кто знает внутреннюю жизнь горы?
Сейсмограф юный, тщась постигнуть корни,
у рудокопа выпытать подробней
надеялся,
пытался угадать
ее по следу угля на щеке,
по черноте подошв и рукавиц,
обшарпанности свода
и уклону,
что виден был от входа,
если внутрь
не углубляться, в темную утробу
(от страха темноты
как лист дрожали
и подгибались слабые колени
сейсмографа
уже у входа в шахту,
где фонаря бесстыдного
метался
по стенам влажным желтоватый свет).
Но рудокоп не ведал умных слов
он гору ощущал как продолженье
своей руки
(так кто-то ощущает
жену свою
не личностью, а вещью,
и подавляет волю - и трепещет
жена его, безвольна и тиха).
Так и гора безвольно трепетала,
когда усталым шагом рудокоп
входил с намереньем:
урвать себе кусок,
пустой породы болтовню отбросив.
Сейсмограф, повторяясь, произносит
вопрос бестактный -
тишина в ответ.
Не думай, что гора непостижима -
спускайся вниз;
дыши;
пусть спертый воздух
твою наполнит грудь,
наполнит ноздри;
пусть сердца стук
в прозрачной тишине
наполнит гору предвкушеньем жизни;
пусть плавные движенья в темноте
тебя забыть заставят
все преграды,
и обнажат породу,
и оплавят
тебя и гору самых до костей...
И вот тогда-то ты узнаешь нечто,
о чем я не могу тебе поведать,
ни рудокоп не смог бы,
ни сейсмограф,
гора - и та б, наверно, не смогла.
А потому - иди! Ищи, исследуй!
Иди, не бойся, игнорируй страх...