Во дому остыла печка.
Тятька хворый. Не встаёт.
К образам поставив свечку,
Сенька лыжи достаёт.
Он их щедро парафинит,
Да идёт, куда Бог весть
По январской лютой стыни,
Чтобы хворосту принесть.
Он снега лыжнёй пронзает, –
Пуган скрипами в коре,
А мороз его кусает,
Словно пёс в чужом дворе.
Сенька шпарит без огляда
С думкой: «Кабы не простыть…»
Чу!.. Дыханье где-то рядом
Тех, чьи лапы кормят всыть.
На опушку вышла стая.
Сенька вспомнил про отца.
Волчья кровушка густая
Жаждет кровушки мальца.
Сенька смотрит ясным взором,
Закричать – не до того.
Взвыла стая гулко хором
И помчалась на него.
Каждый клык был осязаем,
Серый хищник – он не глуп.
Словно молнии, пронзали
Зубы заячий тулуп.
Чем бы кончилось всё это,
Лишь Господь один знавал.
Смертоносные дуплеты
Трёх убили наповал.
Оставляя след кровавый,
Два подранка в лес ушло.
Чудом егерей бывалых
На опушку занесло.
Было всё в глазах двояко,
Будто Сенька шибко пьян.
Слышал только: «Жив, чертяка!..
Волочём его к саням!..»
Повезли по тракту возом
Сеньку в отчие места.
Пахло сброшенным навозом
Из-под конского хвоста.
Возлежа, как на полати,
Юшкой сани пропитал, –
Сенька в небе видел тятю,
Что смиренно хворост ждал.
© 2019, Терентьев В. Ю.