Как на крыше одинокой
Лужа чистая блистала.
А сороке белобокой
Ванной птичьей она стала.
И нырком, и взмахом крыльев
Поднимала брызги птица.
И жемчужным их обильем
Захотелось ей укрыться...
Закружили ожерелья
Водных брызг, слепило око!
И атласной гладью перьев
Принимала их сорока.