Автобус истово качается
И, резко набок наклонясь,
Скрипит отчаянно и кается
За то, что въехал в эту грязь.
Народ, сливаясь с ним в согласии,
Рисует дружный пируэт,
Прижавшись к поручню как к пассии,
Стоящей вынужденно пред.
Но есть один, кто в оппозиции
К раскачке крыши состоит.
И с точки зрения полиции
Он пьёт, но только на свои.
Я трезв и палубу не балую –
С поклоном к лееру не льну,
Когда взлетаем на немалую
По высоте своей волну.
Храню легко я равновесие
В жестоком шторме как маяк.
Соединить бы две профессии –
Такая есть мечта моя
Взлетел – и плавай в поднебесье,
Штурвал рукой шершавой гладь.
Смотри, как тонет в легковесье
Воды сверкающая гладь.
«Размечтался, - говорят мне, - губоньки заштопай!
Ты – орёл. А самолёты ощущают жопой».
Тут я понял, что полёты – не моя стезя.
В моряки мне можно.
В лётчики нельзя.