Решение самостоятельно посетить Сицилию в почти 75-летнем возрасте далось нам нелегко. Однако, быть в послушном, хотя и со всеми удобствами, стаде из 40 или 60 человек, нам физически было неприемлемо. Получать насильно избыточную информацию через наушники, когда уже вполне достаточно только зрительного впечатления, не хотелось.
Поэтому, мы, как обычно, отправились вдвоём. И короткие заметки из нашего 22-дневного путешествия являются его подтверждением.
Чёрная туча, словно покрытая коркой лава, в разрывах которой огнём полыхали молнии, медленно наползает с моря на берег Таормины. Проходит час, второй, пока редкие крупные капли, наконец, созревают долгим ночным дождём.
В ладошке кактуса - остатки вчерашнего дождя и жёлтые иголки сосны.
Прогуливаясь по одному из садиков Таормины, мы попали в небольшую аллею старых оливковых деревьев. На каждом из них была прикреплена табличка с именем погибшего в первую мировую войну солдата. Т.е. 100 лет назад жители города высадили эти оливки в честь погибших сограждан. И Галя сказала: «Представь, если в честь каждого погибшего в войнах солдата было бы посажено дерево. Как было бы зелено на земле!»
В том же садике мы неожиданно наталкиваемся на бюст Николая II, установленный в … 2012 году! И только дома на интернете я нахожу объяснение. В 1908 году в сицилийском городе Мессина произошло крупнейшее землетрясение, в котором погибло 70 тысяч человек. Как раз в это время русская эскадра проводила учения. И крейсер «Адмирал Макаров» пришёл на помощь. Несколько дней матросы вытаскивали из-под завалов людей. Они спасли 2000 человек. В их честь был установлен памятник в Мессине. Поскольку Николай II и его жена неоднократно бывали в Таормине, то решением муниципального Совета города было решено установить этот бюст.
Ленивая волна неспешно набегает и откатывается назад. Свежий след стопы в песке наполняется водой и исчезает. Песок, теряя воду, светлеет, но ненадолго. Опять набегает волна…
Чёрные, выгоревшие от недавнего солнечного ожога, склоны сухих жёлто-коричневых холмов скользят за окном вагона. Никого. Но присутствие человека ощутимо в деталях: скошенные поля, одинокий трактор, редкие коровы и овцы.
Какое горестное зрелище – муравей, потерявший дорогу домой.
Для любителей острых ощущений могу предложить поездку в автобусе по сицилийским городским улицам. Во-первых, там редко встретишь светофор. Во-вторых, большинство улиц с двух сторон так забиты запаркованными автомобилями, что остаётся минимальное пространство для проезда встречных машин. В-третьих, горожане имеют привычку делать двойную парковку, если им надо забежать в магазин, поговорить со знакомым на тротуаре, да мало ли что взбредёт им в голову. И в-четвёртых, понятие приоритета в движении в Сицилии отсутствует. Для меня так и осталось тайной как они разбираются на перекрёстках.
И вот широкий автобус начинает медленно пробираться, как нитка сквозь ушко иголки, в оставшемся пространстве. Умению водителя можно только позавидовать. Но самое поразительное – никто не возмущается, не кричит и не ругается.
Отсутствие светофоров привело к явно положительному эффекту – пешеход может пересекать улицу в любом месте и любом направлении, на 100% уверенный, что машина остановится и водитель даже не прикоснётся к гудку.
Наш домашний фикус сгорел бы со стыда, если бы увидел фикус сицилийский – громадное развесистое дерево высотой в 4-5 этажный дом с воздушными корнями, уходящими в землю.
Главное животное Сиракуз – худые разномастные кошки: уличные, домашние, магазинные, ресторанные. Независимые до уровня полного отрицания человечества – к рукам не идут и гладить себя не позволяют. В течение сиесты спят мёртвым сном в самых неподходящих местах: под столами и стульями на тротуарах, в витринах магазинов, на крышах машин. По улицам не бегают, а медленно передвигаются с достоинством царских особ.
Сицилия – это чистый голубой купол неба, опрокинутый на синюю плоскость моря. А земля с холмами, горами, долинами, деревнями и городами как бы существует сама по себе и только краями берегов и гор осторожно касается воды и неба.
В жаркий полдень на высокой набережной пожилой рыбак ловит рыбу. В кусок булки втыкает по очереди 6 крючков. Затем забрасывает приманку в стаю нетерпеливой мелочи. Рыбёшки с энтузиазмом атаковывают булку, привлекая более крупных, которые в азарте и заглатывают уже почти голые крючки. Даже подсекать нет необходимости. На долгом пути вверх некоторые срываются, но большинство достигает осторожных рук рыбака.
За завтраком в гостинице к нашему столу подходит очаровательная китайская девочка лет 2-3. Её глаза находятся как раз на уровне стола. Она пытается что-то сказать или спросить, не отрывая взгляда от тарелки с нарезанной булкой. Внезапно, молниеносным движение она схватывает кусок и убегает к другому столу, где сидят её, по-видимому, приёмные родители. Они извиняются, мы улыбаемся, а девочка с удовольствием доедает булку.
Если вам посчастливилось побывать в церкви Ильи Пророка в Ярославле с её великолепными фресками, то вас не так ошеломит внутреннее убранство капеллы Палатина в палаццо Норманов в Палермо. Библейские истории из книги Бытия, сцены жизни Иисуса Христа и святых перекликаются, но, в отличии от русской церкви 17 века, капелла украшена византийскими мозаиками 12 века.
Небольшое пространство залито отсветом золотого фона мозаичного покрытия стен, арок, апсиды, колонн. Если бы не множество туристов, ощущение уюта, красоты и радости создавали бы удивительную атмосферу равновесия мирской и божественной жизни.
Собор в Монреале, построенный чуть позже, очень похож своими мозаиками на капеллу. Но громадные размеры самого храма и вознесённые высоко мозаики создают только атмосферу величия. Зато затейливо вырезанные в камне 228 капителей клойстера библейские сцены, изображения животных, цветов, дают удивительную возможность ощутить верования и жизнь мастеров средневековья.
Любое путешествие запоминается неожиданностями…
Стараясь уйти в сторону от шумного, запруженного машинами, проспекта в Палермо, мы свернули в узенькую улочку и оказались перед входом в церковь. Мы зашли во внутрь, стремясь, хоть на время, скрыться от беспощадного солнца.
Осмотревшись, мы с удивлением обнаружили, что попали в русскую православную церковь. Свежеокрашенные стены и выполненный в старорусском стиле новенький иконостас говорили о благополучии. В центре стояли столы со сладостями, водой и чаем. Это было угощение после воскресной службы.
Батюшка, лет 50-ти, с традиционным брюшком и лёгкой одышкой, с удовольствием заговори с нами, обрадованный возможность беседы. Здесь он, протоиерей Сергей Иванович Литвинчик (эту информацию я нашёл на интернете), уже второй год. До этого служил в церкви в Катании. Окончил Минскую духовную академию в 2002 году. Жена живёт в Белоруссии и раз в год на несколько месяцев приезжает к нему.
Приход небольшой, около 30 прихожан, итальянцев и русских. Его помощник симпатичный молодой итальянец, бывший католический священник, перешедший в православие из-за любви к украинской девушке. Он уже довольно неплохо говорил на русском.
Мы поблагодарили за угощение, пожелали всем благополучия и покинули церковь с ощущением прикосновения к знакомому и родному.
Между выщербленными колоннами полуразрушенного греческого храма 5 века до нашей эры в Агригенто на отдалённом холме просматривается современный город. Расстояние в 25 веков и 10 километров совместилось в одном кадре. А что останется от нас через 2500 лет?
В Сиракузах вечером мы пошли послушать две сонаты для виолончели и фортепиано Бетховена и Брамса. Мы не ожидали прекрасного исполнения, но пропустить возможность посмотреть местный оперный театр нам не хотелось. За невзрачным, выходящим на узкую улочку, фасадом оказался очаровательный, чисто итальянский (уменьшенная копия Ла Скала), с четырьмя ярусами и партером зал.
В театре была почти та же температура, что и снаружи, около 30 градусов тепла. Привычные сицилийцы обмахивали себя веерами, а иностранцы использовали программки. Наконец, с 20-минутным опозданием, начали выключать свет на ярусах. Создалось впечатление, что выключатели находились в разных местах, и кто-то, не спеша, переходил от одного к другому. Когда же, наконец, погас свет в зале, на сцену вышел «музыковед»? и на чистом итальянском языке минут 10 рассказывал о композиторах, сонатах и музыкантах.
И вот они появились, молодые и в чёрном. В первой вещи уверенно лидировал пианист. Виолончели слышно не было. Возможно, что у музыканта так потели от жары пальцы, что он был не в состоянии плотно прижимать струны, а влажный смычок не создавал необходимого трения.
К началу второй вещи все: музыканты, их инструменты и слушатели акклиматизировались, и соната Брамса прозвучала должным образом.
Но главным героем концерта был парень, которого обязали переворачивать страницы партитуры пианисту. Обычно, эти помощники сидят сбоку от пианиста и их видно только в момент вставания. Он же сидел за спиной исполнителя. Поэтому, казалось, что на сцене играют не дует, а трио.
Молодой человек сидел на стуле, выпрямив спину и сложив руки на коленях, и пристально следил за нотами. Буквально на последней ноте последнего такта он стремительно вскакивал и, как ястреб, одним коротким движение хватал угол листа и перелистывал страницу, одновременно возвращаясь в исходное положение.
Думаю, что каждый раз зал замирал, опасаясь, что он перевернёт сразу все страницы и соната закончится. Но он ни разу не ошибся.
Середина дня. Жара. Мы довольно далеко от дома. Выпита вся вода и поблизости - ни одного магазина. Из переулка, навстречу к нам, подымается старик с пакетом в одной руке и бутылкой с водой в другой. Мы останавливаем его и знаками, и повторением слова «аква» объясняем нашу насущную потребность. Он понимает и рукой показывает куда-то вниз. В конце концов, он оставляет пакет у ног Гали и спускается со мной к торчащему из стены ресторана крану. Я с радостью наполняю пустую бутылку и возвращаюсь. Нашу благодарность старик воспринимает с достоинством и медленно продолжает свой путь.
«Кто ты и зачем пришёл ко мне?» - словно спрашивает меня Дева Мария с картины Антонелло да Мессины «Благовещение», которая находится в палаццо Абателлис, Палермо.
Она спрашивает каждого входящего в небольшой зал музея, в надежде, что зритель поймёт состояние волнения, смирения и достоинства девушки, поймёт величие и красоту большого искусства, поймёт самого себя.
Она оторвалась от чтения не только ради неожиданной вести архангела Гавриила, которого нет на картине, но и ради меня, свидетеля этого события.
Я покидаю зал, насыщенный духовно и зрительно, унося с собой навсегда образ божественной чистоты.
Это был последний день нашего путешествия. И «Благовещение» стало неожиданным подарком Сицилии, который мы вместе с солнцем и морем увезли с собой.