Отрывок из поэмы:
"Жизнь моя же..."
До дома – больше полутыщи,
Однообразнейший пейзаж…
Вечерней трассой из Ртищева
Кончался сельский мой вояж.
За лето привязался к деду,
Теперь с отцом я рядом еду,
Машина новая у нас –
Красавец 21-ый ГАЗ!
Туман стелился по покосам,
Рдел горизонт вдали пунцом,
Мы всё судачили с отцом,
Но тут клевать я начал носом…
Он куртку замшевую снял,
Укрыл меня, чтоб я поспал.
Просторно сзади на сиденье,
Мелькают фары, фонари,
Я провалился в сновиденье,
Уснув до утренней зари.
В Москву въезжали на рассвете –
В дошкольном и беспечном лете
У беззаботности моей
Остался лишь десяток дней…
Уже ждала нас дома мама
И серый жёсткий, как мешок
Костюм для школы. Как же смог,
Не ведая стыда и срама,
Создать такое «гэ» наш «пром»?
И продавать его притом!
Был я расстроен «школьной формой»,
Ширинка – кодовый замок!
Они считали это нормой, –
Костюм был строг, ну очень строг.
Отец шутил: «Тогда проси
Того, у кого больше сил,
Помочь те пуговки закрыть»,
Мне битым не хотелось быть…
Зачем-то ниткой к пиджаку
Всем полагалось пришивать
«Воротничок». Его стирать,
Да гладить, – вообще ку-ку…
Пришлось всё это протерпеть
Четыре класса – жизни треть!
Тут форму новую внедрили,
Прозрел тогда минобр, легпром –
Никчёмный ворот упразднили,
А фишка заключалась в том,
Что нам навесили погоны,
Цветные на рукав шевроны,
Стал школьник, ну почти солдат
И нет пути ему назад!
Оставить профиль благородный
Девчонкам – форму не менять,
Передники не отменять,
Ведь санитарка – образ модный!
Должны знать дочери, сыны:
МИР не возможен без войны!
В народе гнали самогонку,
Хоть спиртзаводов и не счесть,
Чтоб выиграть вооружений гонку,
Пить надо больше, меньше есть...
Политжурналы с обличеньем –
Коммунистическим ученьем,
Телеприёмник – в каждый дом,
От силы три программы в нём!
Знать, надвигается угроза
На мир, что от войны устал,
Он вроде конструктивней стал,
Но алчности остра заноза;
Душить «советский атавизм»
Вновь начал империализм.
Спирт был в руках у государства,
А себестоимость его
Экономически ком-царству
Почти не стоит ничего!
Недаром, партией воспетый,
Стал алкоголь в стране советов
Валютой, золотым рублём,
Держалась Родина на нём...
Разнообразие этикеток
Манило в винный магазин
"Патриотических мужчин"–
Мне не забыть картину эту:
СтрочИт по клавишам кассир
И чеков заряжая ленту,
Командует как командир
Пенсионеру иль студенту:
"Эй, в очередь, борцы за мир!"
Об этом может, чуть позднее...
Сейчас, чтоб время не терять,
Я обнял мать, покушал с нею
И побежал во двор гулять.
Здесь, во дворе, между домами
Я пропадал порой часами!
Не сосчитать занятий всех,
И игр шумных, и потех.
Запомнил новое знакомство:
Егоров Миха, словно ждал,
Мне руку дружески подал
И, обозначив превосходство,
Закинул ногу на забор…
То был наш первый разговор.
Он на годок меня постарше,
Но тоже в августе рождён,
Уже полвека(!) дружбе нашей –
Всю жизнь «на связи» с тех времён!
Мы выросли тут пацанами,
Район насквозь прочёсан нами
И не найти в округе мест,
Что не излазали окрест.
Теперь живём не по-соседству,
Дороги разные у нас,
Но вспоминаем всякий раз
При встречах молодость и детство,
Лихой ребяческий досуг,
Друзей, знакомых и подруг.
Как будто всё недавно было,
Я помню череду забав,
Хоть время прошлое размыло,
В архивы многое списав…
О, Шаболовка моя родная!
(Её я часто вспоминаю:
Я вырос здесь и жил на ней)
Ты – место юности моей!
Наверно, нынче будет сложно
Собрать здесь эпизоды все,
Представив их во всей красе.
И уж конечно, невозможно
Пережитое вновь пройти,–
В ту реку дважды не войти!
Ну ладно, хватит философий,
Оговорюсь лишь, невзначай:
Бодрит с утра бразильский кофе,
А у меня – китайский чай!
Запечатлеть я был бы рад бы
Те исторические «правды»,
Хотите верьте или нет –
С тех пор прошло полсотни лет!
Желая, может долг исполнить,
Спешу оставить на листе,
Чтоб не исчезло в темноте
Всё то, что удалось запомнить.
Ну что? Продолжим дальше, что ли…
Рассказ мой следующий о Школе.
Немного отвлекусь от клавиш,
Пересмотрев свой монолог.
Написанного не исправишь,
Не изменяя смысл и слог.
Оставив всё без искажений,
Лишь из благих соображений,
Тут ваш слуга и друг - пиит
Вас информировать спешит.
С надеждой, верой в пониманье
(В сказаньях сих, сомненья нет –
Важней не лица, а сюжет)
Сменю свой стиль повествованья:
С любовью буду до конца
Вещать от третьего лица.
Герою имя поменяю,
Названья где-то заменю
Что там получится, не знаю,
Но музе я не изменю.
Всем поделюсь, что я упомнил
И тем, чем Бог за жизнь наполнил,
Легка, развязана рука,
Пишу, пока она крепка.
Пишу, чтобы могли потомки,
Друзья, знакомые, родня,
Иной раз полистать меня
И внукам почитать негромко…
А может, способы найти,
Как поле жизни перейти.
В двадцатом - двадцать первом веке
Жил в свете Родион Купцов,–
Об этом будет человеке
История, в конце-концов.
Есть в мире много разных судеб,
Но распыляться мы не будем,
Покажем то, что было с ним
И на бумаге сохраним.
Ну, что же, помолившись Богу,
(Не судит кто – тот не судим)
Его путь жизни проследим,
Отправившись за ним в дорогу.
Пообещаю не соврать
И всё, как было рассказать.
Сентябрь, 2019
Продолжение: http://stihi.ru/2019/11/19/3786