Я собирался просто писать стихи.
Ни с кем не общаться. Знакомиться "по-английски".
Но за какие-то старые походу грехи
Эти ребята сходу нахуярили меня виски.
Они только со свадьбы. Пьяные вдребедень.
Женщина гадала мне по руке и смотрела в глаза.
А предо мной проносился прошедший день,
Похмелье, театр, первый прием пищи в семь и серые небеса.
Мы допили бутылку и принялись за вино,
Которое всегда со мной, просто на всякий случай.
А они орали, потому что были в говно,
Пассажиров и проводницу изрядно этим измучив.
Мне вспоминался весь этот дикий трехнедельный запой,
Который с нашим расходом затянулся в вечность:
Я будто пил твою плоть и закусывал тебя собой.
Теперь же наступили стремные и ху*вые месячные.
Они стали стелиться и типа отправились спать.
А я сидел, потягивая белое сухое из горла.
И думал, что все в моей жизни очень кстати.
И еще, что, возможно, лучше б ты умерла.
Он лег наверх, она стала расспрашивать о тебе,
Он делал вид, что уснул, но внимательно слушал,
Я думал о том, как охуенно уехать в Тибет,
Чтоб хотя б попытаться спасти бессмертную душу.
Потом он слез, стал мацать ее за плоть.
Они были пьяными, люто и бесчеловечно.
Россия и алкоголизм, мне навряд ли вас побороть.
Здесь так здорово. Но самое страшное - вечно.
...............…………………………………………
Наутро они проснулись раньше других.
И стали пи.деть на весь вагон, заебав всех.
Пришлось вставать и дописывать этот стих.
Отказавшись с ними бухать и имитировать смех.
Впереди был день, Москва и встреча с тобой.
В этот миг был стол, вискарь и тупой колхоз.
Позади оставался бесчеловечный запой.
Время, как уроборос, кусало себя за хвост.