Изящная любительница красного шато,
Уже осень, но не надо душить себя шарфом.
Поддатая идёшь курить к своему балкону,
Из окна похожа на норвежскую Мадонну.
Закрылась во все поглощающей темноте,
Лежишь одна на полу в холодной комнате.
К всратой хрущёвке тебя приковали якоря,
Лицо Мадонны прекрасно, как холодная заря.
С тела свисает толстовка, прячешь свои руки,
В надежде не видеть что стало с венами от муки.
По ним проходят глубокие ало-розовые дуги,
Быть может это из-за болезненной разлуки?
Или всё же ты в кого-то до гроба влюблена,
Сама знаешь что любовь, как барсучья нора, глубока.
Плотно засыпаешь в бумагу дорогого табака,
Прекрасно вникаешь, что не стоит лезть туда.
Никак не хочешь свою норму ты снижать,
Всё больше заливаешь, в попытках убежать.
Не хочешь отдыхать, пустует мягкая кровать,
И в пьяном отчаянии начинаешь танцевать.
В обшарпанной комнате устроила танцы,
Винная фея - твой самый надёжный пацирь.
Кружишься с бутылкой, как будто в трансе,
Это самые пьяные, и самые грустные танцы.