Дождь долго лил, на сердце стало волгло,
приблудой к фонарю прижалась тень,
моя усталость засыпала долго,
и ночь светлела в новый день.
Набросив прошлое на плечи,
не звал я тех, кого давно лишён,
я сам назначил с прошлым время встречи,
и сам на эту встречу не пришёл.
Я просто ждал, что время обернётся,
чтоб сквозь туман увидеть ещё раз,
как девочка и плачет, и смеётся,
из детства вырастая напоказ.
Я память подносил к губам, как при порезе ранку,
дыханьем затуманив тонкое кольцо,
а ночь темнела тканью наизнанку,
и лунный свет ложился на лицо.
И я смотрел на эту жизнь без страха,
где колоколен зеленела медь,
где до небес всего два взмаха,
но жизнь загадочней, чем смерть.
Я время отпустил и ждал рассвета,
и мысль была безгрешна и чиста,
о том, на что не знаем мы ответа,
и не находим с ним уста.
Рассвет вскрывал пеналы мокрых улиц,
фонарь дожёг всю темноту дотла,
и тень от фонаря ушла, сутулясь,
устав от блеска света без тепла.