Алмея кинула Розенкрейцера
Уже месяц Розенкрейцер повелитель чудной страны. Задумчив сидит он на веранде перед открытым окном, из которого тянет ночной прохладой.
Р о з е н к р е й ц е р. Прошел месяц, а мне уже скучно. Я – повелитель. А что мне это дало? что принес я сам этой стране? Я хотел вырвать свой народ из ужасной нищеты и рабства, а мне говорят: зачем ему это? он счастлив и так. А я вижу: вокруг убожество, страдания и бесправие. Мой сподвижник Ахмет оказался не таким уж преданным, к тому же нечистым на руку. Одна любовь меня удерживает здесь. Нет ничего сладостней поцелуев Алмеи!.. Но что это? Из сада доносятся какие-то голоса.
П е р в ы й г о л о с (незнакомца). Я не могу освободиться от терзаний ревности.
В т о р о й г о л о с (Алмеи). Прекрати! Твои терзания отравляют минуты сладостного свидания.
Н е з н а к о м е ц. Не могу! Мне стыдно признаться – но я слежу за тобой. И когда я вижу, как ты ему улыбаешься или нежно на него смотришь, мое сердце разрывается от боли и ревности. – «Она любит его!» – Эта мысль не дает мне дышать.
А л м е я. Подумай, напряги свои мысли!.. Да если бы я любила его, разве я были бы сейчас здесь с тобой? Разве пришла бы ночью к тебе на свидание?
Н е з н а к о м е ц. Как можно поверить этому? Его ты должна любить, его! а не меня! Разве можно не любить того, кто облечён беспредельной властью?
А л м е я. Ты так думаешь?
Н е з н а к о м е ц. Он властелин, в нем сила и власть... Женское сердце не может устоять перед силой и властью и склоняется перед ними и боготворит их!
А л м е я. Может быть, может быть, но это не про меня... Я, пожалуй, и полюбила б его и склонилась бы перед его силой и властью, как ты говоришь, но для этого нужно одно: чтобы он меня любил меньше, а еще лучше не любил вовсе. Если бы он не замечал меня, а, заметив, остался бы ко мне равнодушен, тогда... другое дело; тогда я, может быть, сама бросилась бы ему на шею и опалила бы его своей страстью. А так… Я вижу, как он трепещет от моего взгляда, млеет от моего прикосновения… Где же его сила? где его власть? – спрашиваю я себя... Он для меня не властелин, а раб. А раба я любить не могу. Лишь по необходимости я терплю его любовь. Но помни: даже в его объятиях я мечтаю о твоих поцелуях. От него я спешу к тебе, чтобы скорей насладиться ими!
Р о з е н к р е й ц е р. О, Алмея! Алмея! И это говоришь ты, которая клялась мне в вечной любви?.. Удар в спину мне нанесла ты... А чего я хотел? Я обнажил перед ней свое сердце, стал беззащитным перед ней как младенец... и вот – получи! Поделом тебе, Розенкрейцер, впредь не будешь таким наивным. Как же не постиг я этого со своим умом раньше?.. Ничто не удерживает меня здесь больше. Прав был великий старец, Глава всех розенкрейцеров, когда предостерегал меня от любви к женщине. (Кричит.) Отец, где ты? Явись и помоги сыну!
П р о д о л ж е н и е з а в т р а