Жила всегда я на опушке,
Да не в гнилушке, а в избушке,
На курьих ножках, но добротно,
Навстречу людям шла охотно.
И Ваня в гости приходил,
Избушкой как хотел крутил,
То к лесу задом повернись,
То так, то эдак развернись.
Прозвали все меня Ягой,
Но вовсе не была я злой.
Гостей охотно принимала,
То сказки, что я их съедала.
То просто мной детей пугали,
Чтоб зря по лесу не блуждали,
От мяса лишь растёт живот,
А толстый долго не живёт.
А я уж сколь веков живу,
Сама, пожалуй, не сочту.
Меня и в книжках описали,
И на экранах показали,
И выезд я имею свой,
Зовётся ступою с метлой.
Куда хочу, туда летаю
И воздух я не отравляю.
Сынки свою мамашу чтут
За тридевять земель живут.
Я так давно их родила,
Совсем молоденькой была.
Отец их вечно бил баклуши.
Где он, чёрт знает его душу.
Осталась я совсем одна,
И не жена, и не вдова.
Сама малюток я растила,
У государства не просила
Пособий денежных для них,
И в Детский Дом не впёрла их.
Хмельным я зельем не травилась,
Прав материнских не лишилась.
Сынам уже по тыще лет,
И мне ещё износа нет.
Жила в заботах, не скучала,
К сынам разок в году летала,
Из травок снадобье варила
Потом зверей и птиц лечила.
Так было много сотен лет,
Теперь же изменился свет.
Всё вытоптал в лесу народ,
Видать, последний век живёт.
Теперь так просто не гуляю,
С миноискателем шагаю.
Зевнёшь - на банку попадёшь,
Домой израненной придёшь.
Траву, иль гриб какой найти
Пол леса нужно обойти.
Меня совсем уж не боятся,
Могу я в няньки наниматься.
Сыны, так те совсем сдурели,
Сердца людские заимели,
В футбол гоняют с пацанами.
Смеётся мир теперь над нами.
Всегда нечистой силой звались,
Теперь забытыми остались.
Мирскою жизнею живём
И хлеб едим, и водку пьём.
Конец бессертию пришёл,
Весь мир теперь с ума сошёл.
Друг друга атомом пугают,
Землицу скоро доконают.
Что делать? Больше не могу!
Конец терпенью моему.
Возьму-ка ступу, закручу
И жить на Марс я улечу.