Первый экзамен.
Это было ын амулыкы юрн, когда я учился в четвёртом классе, когда ввели письменный экзамен. В первый класс я поступил в 1936 году, в этом же году 17 сентября родилась моя сестра Аня. Её назвали в честь маминой мамы, которую звали Ханна, а меня в честь расстрелянного черносотенцами, маминого папы, которого звали –Давид, а за одно расстреляли его сына. Их, почему-то раздели догола и вывели на мороз.
Мою маму звали Мария Давидовна, вероятно в честь Девы Марии, а папу Наум Яковлевич. Правда в быту его называли Нунык дер босяк. Когда он ухаживал за мамой, то кошка с лапками смоченными смолой, вбрасывалась через форточку в спальню ... У папы было два брата- младший Абрам- погиб за родину в великой отечественной, средний Давид пережил блокаду и выжил только благодаря тому, что был в осаждённом городе единственным специалистом по теплогенераторным двигателям на дровах. Папа находился в армии, даже не помню до какого года. Сначала он, как партийный работник ушёл в партизаны и сказал, что к Черкассам немца даже близко не подпустим, а потом служил. Я закончил школу, он служил, учился в инcтитуте, он служил, а потом когда он вернулся меня назначили на работу. Так вот Наум Яковлевич, который закончил в 1928 году курсы шоферов, сказал, что мы говорим по русски, и отдал меня в украинскую школу. Когда я закончил четвёртый класс был уже 1939 год . К этому времени я уже твёрдо стоял на руках, делал колесо по всей улице и крутил сальто вперёд с крыши сарая в слежавшиеся опилки. Я приземлился на пятки, но, как видите, выжил. Первый экзамен –диктант должен был начаться в 9 часов утра. Я проснулся пораньше и в окно увидел Яшку Константиновского и Муньчика Дацковского, которые жестами вызывали меня. Когда мы встретились они сказали, что залезли в наш сарай и под опилками нашли цепь, которую нужно разделить, по-честному, на троих. Я не возражал. В те времена отряды, которыми руководил Костюшко , дрались цепями и кастетами. Кастеты и напальчники мы отливали сами, в земляные формы, а к цепям крепили деревянные ручки и носили их на поясе. Когда мы закончили разделку к нам подошёл Яшкин старший брат Ицык, взял меня за руку, завёл к себе в дом и показывает на часы. Я долго не понимал, что он от меня хочет, а когда понял покрылся холодным потом. На часах было ровно 9 часов. Я побежал домой и хотел схватить свою тетрадку, а отец меня спросил, или я уже завтракал. Я сказал, что не хочу есть, но отец и слушать не хотел: а ну садись завтракать, грозно приказал он- и я проглотил яишницу. Когда я прибежал в школу и заглянул в класс, учительница уже собирала листики. Я стоял и плакал. Все выходили, спрашивали в чём дело и жалели меня. Потом меня затащили в класс и дружно стали просить учительницу продиктовать мне текст. Уговоры подействовали, учительница попросила всех выйти из класса, продиктовала мне, тут же поставила пять, и сказала чтобы я больше не опаздывал. Я ей обещал и сдержал своё слово.
А диктант был на украинском языке.
Яшкин брат Ицык и брат Муньчика Шуня погибли за родину, сразу же, в первые дни войны. Погиб муж сестры моей мамы, погиб папин младший брат, мамина сестра Фаня,защищая россию.
Погибли и мои три двоюродных брата, а их мама сказала, что без детей жить не хочет, легла в кровать и через месяц умерла.
Но это уже будет другая история, которая называется "Синички".
© Copyright: Давид Таращанский, 2014
Свидетельство о публикации №214101900345