В глубине леса, среди могучих изумрудных елей дремал лис. Осень выдалась холодная. Лис грелся возле догорающего костра, укутавшись своим пушистым хвостом, когда услышал вдалеке детские крики. Он вскочил и навострил уши в ту сторону, откуда доносились голоса. Во тьме наступившей ночи Лис видел не дальше своего носа. Неразборчивые возгласы постепенно перерастали в плач и не меняли своего положения. Тогда Лис отчаянно начал раздирать длинными когтями кору ближайшей ели, и драл ее до тех пор, пока медленным ручьем из ствола не потекла густая липкая смола. Добившись своего, Лис стал вымазывать в смоле хвост, превращая его в огромный факел. После чего кинулся к костру, попутно цепляя на шерсть сухую траву. И вот полыхнул огонь на лисьем хвосте.
Под хруст листвы и веток мчался Лис на уже затихающие голоса. Ни жар, ни усталость не останавливали его. Только ветер гасил огонь, и Лис иногда замедлял бег, чтобы пламя набирало силу. Всхлипы и детский плач становились все ближе, и, наконец, Лис увидел тех, к кому так спешил: мальчика и девочку, вероятно, не успевших вернуться домой до наступления сумерек. Лис преклонился перед ними и позвал за собой, махнув головой. У этих человеческих детенышей не было выбора, а лишь единственный, хоть и странный, способ выбраться.
Лис недолго сопровождал путников: огненный хвост хорошо освещал путь, хотя сильно коптил и уже начал поджигать шерсть на спине. Вскоре лес расступился, и показались огни деревни: пропавших уже давно искали взрослые. Обрадовавшись увиденному, дети побежали в сторону домов, к родителям. Лишь на секунду они обернулись на своего спасителя, но увидели только слабый, догорающий огонек, растворяющийся в темноте.