– Смена патруля, смена патруля! – проговорил скороговоркой солдат, толкнув койку за дужку, и побежал по погружённому во мрак ночи расположению казармы к другой койке, на которой кто-то спал.
Рядовой Тигр, чью кровать только что толкнул дежурный по роте, открыл глаза, мгновенно выпав из сладких и тёплых объятий сна. Он был одет в камуфляжные штаны и китель, на ногах его были носки. Спал он на не расправленной койке, лёжа прямо на синем армейском одеяле, а накрыт он был тяжёлым бушлатом, к которому была пристёгнута тёплая зимняя подстёжка.
В расположении было темно и тихо, лишь было слышно, как в коридоре, где стояла тумба с телефоном, и горел свет, тихо беседовали между собой два дневальных, да было слышно, как дежурный бегает от койки к койке, на которых спали патрульные, со словами: «Смена патруля, смена патруля».
Всего в роте насчитывалось пятьдесят человек, но в данный момент сорок человек были где-то на улице, на морозе, каждый – на своей позиции в патруле территории части, которая находилась в состоянии повышенной боевой готовности и ожидала нападения потенциального противника с минуты на минуту. И потому казарма, в которой стояло восемьдесят коек, была почти пустой, и только на отдельных койках то там, то там, спало десять человек.
Борясь с тяжестью и гулом в голове, Тигр быстро встал, трясущимися руками надел и зашнуровал берцы, которые стояли под его койкой, а не там, где положено (положено было в сушилке), залез в свой тяжёлый и толстый бушлат, нацепил на голову кепку, перетянул себя напополам ремнём и, пошатываясь, быстро пошёл в туалет. Приведя себя в порядок, он вернулся в расположение и встал на центральном проходе, где в полутьме уже стояло трое парней – сонные, в бушлатах, собирающиеся с мыслями для того, чтобы пойти на своё двухчасовое патрулирование, на смену тем десятерым, которое вскоре придут в казарму спать. Остальные парни потихоньку подтягивались на центральный проход и становились в строй. Лица их были заплывшие, заспанные; спины – скруглённые, не державшие осанку – определённо, два часа сна за последние сутки – это мало. Когда все собрались, дежурный пересчитал их, дал команду дневальному, чтобы тот записал фамилии, а сам повёл их на позиции.
Тигр вместе со своим напарником – Грачом – подошёл к штабу, входную дверь которого освещал одинокий фонарь, стоящий среди крон деревьев. Штаб находился в углу территории части и был с двух сторон окружён бетонным забором, с одной стороны за которым проходила дорога, ведущая в город. В самом углу, где сходились края территории, росло много деревьев. Именно этот угол с деревьями и забор вдоль дороги необходимо было сторожить Тигру и его напарнику.
Под фонарём стояли двое. Один из них, которого звали Куница, заметил свою смену и весело сказал:
– О, наконец-то!
– Аве, вратья! – ответил Тигр. – Идите спать.
В этот момент напарник Куницы показал куда-то в небо и толкнул его в плечо. Куница задрал голову в небо, достал из кармана рацию и, нажав кнопку вызова, произнёс:
– Товарищ майор, в небе над штабом квадрокоптеры летают.
Спустя пару мгновений, рация издала пиликающий звук, и из неё полетели громким градом слова:
– Долбанная Настя! Какие, на хрен, квадрокоптеры!? Долбанись ты в асфальт!
Все четверо солдат засмеялись. Куница сказал:
– Короче, всё, мы пошли! Вот, держи рацию.
– Ваш позывной «тринадцать» –добавил напарник Куницы.
– А у дежурного? – спросил Тигр.
– У дежурного «десять».
– Хорошо – сказал Тигр. Взяв рацию в руку, он нажал кнопку вызова, – Десятый тринадцатому!
Рация помолчала пару секунд, после издала пиликающий звук и из неё донёсся уже спокойный голос дежурного по части:
– Ответил.