Приходишь под вечер и кормишь гордыню,
Она, словно кошка, всегда голодна,
И вновь закрываем мы окна гардиной,
Как будто в плюс сорок пришли холода.
Чтоб город не слышал гремучие крики,
Приглушим звучанье больных голосов,
К подобной истории стены привыкли,
Но помнит сценический хлам антресоль,
Давно сохраняя не платья и кольца,
А лишь чёрно-белые снимки тревог,
Где люди оставили свадебный космос,
Чтоб в новом эфире начать диалог.
И после второго рождения Слова
Семья сохранит сокровенный язык.
В сценарном конце - подвенечное соло
И белая простынь из белых гвоздик.