В сырую почву, как богу в душу,
вонзаю спешно кривые пальцы.
В такую слякоть спасаться нужно —
я рою глубже. На оборванца
похожа: кожа, лохмотья грязью
окроплены, как кровью. Лоснятся щёки
от слёз Господних. Сегодня праздник:
я на коленях стою в глубокой
яме и обращаюсь к Отцу иль духу.
Под лунным светом вся плоть промокла —
прими в подарок одно, что сухо.
Я вынимаю его из тела —
в знак дружбы нашей (и дружбы вечной).
Давно оно меня нежно грело,
потом покрылось налётом трещин.
Смешавшись с грязью, дрожа от молний,
кладу в пакете своё сухое,
живое сердце (от посторонних
и от себя же его зарою).
...Светло и чисто, лишь под ногтями
напоминание прошлой ночи.
Луна неприличным жестом манит
и тишина стоит вдоль обочин...
А я меж тем снова на коленях —
копаюсь в прошлом, и бог мне в помощь:
где накануне зарыла семя,
разросся плющ ядовитый, точь-
в-точь цепями обвил могилу.
Дурманит запах, дурные мысли.
Здесь в целофане комок зарыла,
ломаясь вдвое...
Светло и чисто...
Я знала цену, но сдешевила.
Отныне миг будет течь по кругу.
"Покуда в сердце есть злые силы,
то — до сих пор — не случится Чуда"