В 1928 году в Советском Союзе с большой помпой отмечалось столетие со дня рождения Чернышевского. Чернышевский был любимым писателем Ленина, который признавался, что именно роман «Что делать?» превратил его в убежденного революционера. Поэтому Чернышевского почитали, как предтечу социалистического реализма и ему была отведена ключевая роль в русской литературной традиции второй половины 19-го века. Как заметил эмигрантский критик Владимир Вейдле, характерный дух русской литературы второй половины 19-го века определяли не Толстой и Достоевский, не Тютчев и Фет, а социально ангажированная, утилитарная литература шестидесятых годов, «шестидесятническая грубость мысли и суконность слога». Плохо написанный и неудобочитаемый, роман Чернышевского задавал тон литературным дискуссиям и политической пропаганде с 1860-х годов по 1890-е годы. Несмотря на низкопробность, его продолжали почитать как памятник не только в СССР, но и в эмиграции, где особенно громко звучали голоса интеллигентов-социалистов, изгнанных на чужбину другими наследниками идей Чернышевского. Чтобы низвергнуть этот памятник, требовалась настоящая литературная смелость.
И Набоков решил, что в его будущем романе, писатель Федор должен написать биографию Чернышевского так, чтобы она скрупулезно следовала проверенным фактам и в то же время ломала бы декорацию жанра и официальный апофеоз советского литературоведения. Жизнеописание Чернышевского должно показать, что Федор так же дерзок духом, как и его отец, и одновременно не имеет ничего общего с Сириным, чья проза всегда была чистым вымыслом. Оно позволит Набокову отдать дань русской литературной традиции и изгнать мрачных бесов как правой, так и левой цензуры; оно даст возможность выявить изъяны философии утилитарного материализма и противопоставит ей метафизику; его язвительная пародийность, сопряженная с трагическими нотами, должна уравновесить возвышенный тон рассказа Федора об отце и своей счастливой жизни.
Биография Чернышевского, которая станет стостраничной вставкой в «Дар», потребовала от Набокова колоссальных усилий и серьезных изысканий. Он понимал также, что роман в целом не получится, если он не справится с биографией Чернышевского и описанием экспедиции Годунова-Чердынцева в Среднюю Азию, причем оба этих жанра были для него внове. Но сначала Набоков решил начинать с самого сложного и трудного – с биографии Чернышевского, а затем перейти к рассказу об экспедициях отца Годунова-Чердынцева.
Когда Набоков уже готов был начать работу, его свалила межреберная невралгия, мучительный недуг, который позднее он описал как «перекрестье пневмонии и сердечной болезни, и вдобавок железный палец тычет вас постоянно в ребра, Это редкое заболевание, как и всё, что меня касается». Он провел в постели почти всю зиму 1933-го года, благо друзья приносили из государственной библиотеки тома Чернышевского и толстенные книги русских путешественников – Миклухо-Маклая, великого князя Михаила Александровича и, конечно же, Николая Пржевальского и Григория Гржимайло – с отчетами об экспедициях в Среднюю Азию. А посему, несмотря на болезнь, Набоков упорно работал над «Даром».