Не смотря на всю серость стихиры,считаю,что все таки не обделено время людьми душою в небо зрящих,если считаете нужным присылайте и ваши варианты лучших строк или сами выставляйте.Возможно кому-то покажется простеньким или о былом заснули строки,но ими хочется задать тон,сравнение и критику…И затронуть проблему,как трудно на стихире среди обильного мусора и современной пыли отыскать действительно живое,а не мыльное…О,сколько надо перелопатить,тяжелый труд…
С ленты рейтинга оценки рецензентов не приму,никогда не приму…
Вечный зов
Алексей Гусаков
На зов сиятельной свободы
с голодным пламенем зениц
спешат восторженно народы...
Но, глядь: над ними виснут своды
добротно сложенных темниц,
а та свобода, что кропила
дубовых плах разбойный труд,
качает дымное кадило,
пока проворные зубила
по отчим мраморам снуют.
И за сырые казематы,
как за обещанный уют,
она ещё испросит платы,
и выйдут новые солдаты
на зов наследственных иуд.
Не отпускай...
Елена Заостровцева
Не отпускай меня, пожалуйста,
В чужой, волшебный, яркий край,
Из жалости - или из жадности,
Не отпускай, не отпускай!
Прошу о плене, как о милости:
С тобою в преисподней - рай!
Пусть даже попытаюсь вырваться -
Не отпускай, не отпускай!
Мольбы не слушай заполошные
И клики перелётных стай,
Не верь в знамения тревожные,
Спаси меня, не отпускай!
Капканом, лаской - удержи меня,
А если хочешь - влёт стреляй!
Зови с небес заветным именем,
И коль вернусь - не отпускай!
К жизни вечной
Смерть - стена зелёного тумана,
За которым, кажется, река.
Запах трав на утренних полянах,
Плеск волны и шелест ивняка.
А над летним лугом, в дымке млечной,
Солнце безмятежное встаёт...
Так и переходят к жизни вечной -
Босиком, едва касаясь вод.
По мнению витий...
Игорь Чурдалёв
По мнению витий, на речи ярых,
страна моя виновна навсегда,
пока её земля, её вода,
её просторы в непомерных далях,
и свод над ними –
ей принадлежат,
как будто бы столетия назад
все это нам досталось как подарок.
Но чуть встревожишь
пласт подземной тьмы –
любое поле выстлано костьми,
которые его крепят, питают
над прахом землепашцев и солдат.
И кто готов дороже цену дать
за это поле – пусть судьбу пытают.
Поленья серыми огарками
Хубулава Григорий Геннадьевич
***
Поленья серыми огарками
Лежат вповалку во дворе,
Огнями мучеников яркими
Горят деревья в октябре.
Сияют листьями усталыми,
Смиренно головы склонив,
Как будто кровь людская, алыми
И золотыми, словно нимб.
Великий час придет непрошено,
Умолкнут громкие слова,
И будет тело наше сброшено,
Как отслужившая листва...
Дыши... вдыхай огонь прореженный,
Смотри, как впитывает свет
Прозрачный клен, в рубаху свежую
Сиянья синего одет.
Елена Родчинкова
И вот, глумясь, безродные спросили:
«Скажи, зачем тебе твоя Россия?
Скажи, зачем тебе она такая:
Растерзанная, пьяная, глухая?»
Им до икоты был ответ смешон:
«Она – мой сон. Как можно выбрать сон?
И я люблю, люблю ее такую,
Да, вот такую, пьяную, глухую.
Настанет утро – сон свой разгадаю.
А утро будет солнечным, я знаю.
Прочь, глупые! Всему настанет срок.
С Россией – Бог. Ступайте за порог».
Доведи меня до неба
Я ни разу не пожалуюсь.
Как бы труден путь наш не был,
Не бросай меня, пожалуйста!
Доведи меня до неба.
Упаду - поддержишь верою.
Ты споткнешься, - подниму.
Мы пойдем по небу первыми,
Нам нельзя по одному.
Будут бить слова, как молнии,
Но в пути тебя не брошу я.
Мы дойдем до мира горнего -
Первые, неосторожные.
На глазах у человечества,
В мир плюющего проклятия,
Мы пройдем через младенчество,
Вместе вытерпим распятие.
И достигнем Божьей жалости...
Но над крыльями Креста,
Ангел мой! Рука Христа!
Не бросай меня, пожалуйста!
Здесь такая высота...
Макс Фомко
Добрые люди
Добрые люди предложат кров,
Обогреют, накормят даже
Даже вникнут в суть твоих слов…
И… до-ложат храмовой страже…
Добрые люди придут за тобой
Крепко руки за спину свяжут
И воззренья твои про любовь
Не спеша… Могут выслушать… даже…
Добрые люди устроят суд…
Будут слушать, что ты расскажешь
Приговаривая к кресту
Могут... после… раскаяться… даже…
Добрые люди дадут попить
Чтобы ты не сгорел от жажды…
Им придется тебя убить
Сострадая, конечно… даже….
Слово ранит сильнее ножа
И боятся добрые люди...
Даже если тебя им жаль
Но отпущенным ты не будешь...
Только, возможно, это не так -
Добрые люди любят собак...
Крест
И снова примеряешь крест
Тот, на котором быть распятым
Пусть кто-то до тебя воскрес
Назло своим прибитым пяткам
Затылком ощущая груз
Ты огражден наполовину
Распятье защищает спину
Открытой оставляя грудь
Ни оглянуться, ни сравнить -
Не каждому дано воскреснуть
Взирая со скалы отвесной
Чуть улыбаясь, сверху вниз...
Прости меня за звук шагов
За невозможность быть распятым
За то, что сделала крылатым -
За не твою — твою любовь
За тягу к премене мест
За неизбежность опечаток
Ведь на спине — как отпечаток
Твоей любви впечатан крест...
Черный список
Занесите меня в черный список!
Только это не просьба, а вызов!
Зачеркнув, чтоб в обыденных лицах
Не нашли меня, местью упившись!
Занесите меня в черный список!
Чтоб зубилом был сколот и слизан
На распятьи раздет и нанизан
Сбейте имя мое с обелиска!
Кислотой серной вытравив память
Попытайтесь сбежать и оставить
Рас-стрелять раз-венчать и рас-славить
Попытайтесь меня переплавить!
Я приму вашу новую веру!
И прокрустово ложе примерив
Уживусь с темнотой лицемерья
И приму его суть и размеры...
Чтоб затем, сквозь молчанье неверья
Выдрав пух своего сожаленья
К черту сжечь свои белые перья!
Соответствуя вашим воззреньям.
Вам не будет ни сна, ни пощады…
И текучею ртутью проникнув
Растворюсь, порождением ада
В ваших венах... Случайно возникнув,
Проступлю угловато, неловко
Из-под кожи горбом выпирая
Несведенною тату-ировкой
Ведь не зря ж я был изгнан из рая!
Разобью — неудобен, нескромен
Черный мрамор немых обелисков!
На оружии сточенный номер
Не помеха для криминалистов!
Проступлю не в граните, не в камне
Просочусь через поры на коже
В вашу шкуру я намертво вплавлен
И изъять вам меня невозможно
...Ты прочтешь, склоня голову низко
На домах, тротуарах, на листьях
Бывших нет… Предают только близких...
Занесите меня в черный список!
...занесите меня — в себя…
От себя убежав непреложно….
Чтобы прошлой любовью скорбя
Было вычеркнуть — невозможно…
Идеальное преступление
Ваахуум
Прости меня Господи ибо я согрешил
Завидую славе одного человека
Он идеальное преступление совершил
Никому и не снилось такого успеха
Мои грехи пустяк в сравнении с ним
Он столько судеб искалечил
Сочувствую блуждаючи по ним
Как удалось ему себя увековечить...?
Он знал что будет, что грядёт
И знал, что ничего он не изменит
Он отравил надеждою народ
И миллионы встали на колени
И предают себя, целуя крест
Не по нему изголодались души
Терновый детям раздают венец
Святою грязью заливая уши
Молясь, не понимают почему
Не получают то, что болью заслужили
Все без остатка отдают ему
Все что душой, трудом нажили.
Он знал, что умер просто так
Лишь провоцируя у зверя буйство
Оставив виноватыми нас на века
Не идеальное ли самоубийство?
В тот страшный час он согрешил
Но грех остался незаметным
Двенадцать нарекли его святым
И будто хлеб, обман давали бедным
Теперь отнюдь не многие из нас
Сумеют отряхнуть истертые колени
Свежего воздуха священный газ
Вдохнуть в разбухшие от боли вены
Спасибо Господи, что мне раскрыл глаза
Я больше не хочу быть на него похожим
Я лучше поищу, ведь где-то и моя стеза
И жизнь моя не стоит райской ложи
Николай Зиновьев
Я - русский
* * *
В степи, покрытой пылью бренной
Сидел и плакал человек.
А мимо шел Творец Вселенной.
Остановившись, он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я все могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой бедою ты тесним?»
И человек сказал: «Я — русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
* * *
Меня учили: “Люди — братья,
И ты им верь всегда, везде.”
Я вскинул руки для объятья
И оказался на кресте.
БЛАЖЕННЫЙ
Смотрит ясно, ходит боком,
Через грудь — ремень сумы.
Да, он тронутый. Но Богом,
А кем тронуты все мы ?
АПОКАЛИПСИС В РОССИИ
Когда Господь сойдёт с небес,
Он всех низвергнет в ад,карая.
И только очередь в собес
Переведёт к воротам рая.
ПУСТЫННИК
…И в толпе я хожу, как в пустыне,
Никому до меня дела нет.
То ли прах раскалённый, то ль иней
Заметает за мною мой след.
Солнце к вечеру плющется дыней,
Каждый встречный на вид не жесток,
Но ты сядь и скажи им: «Воды мне!»,
Обтекут тебя, словно песок…
ДОБРОЕ СЕРДЦЕ
Я думал в юные года,
Что сердце доброе - награда.
Как ошибался я тогда!
Ну, ладно. Всё-таки жить надо.
«Да, надо жить» - жизнь говорит...
Но в мире злобы и разврата
Как оно всё-таки болит,
Как оно бьёться виновато...
ВОПРОС
Господь, я волк или овца ?
Идти мне в стадо или в стаю ?
Не знаю, Господи. Не знаю.
И не узнаю до конца...
Опять мы ищем виноватых.
И я кричу с толпою: “В ад их!
Четвертовать на колесе!”
Но видит Бог: мы все — разини;
И в том, что рыщет смерть в России,
Мы виноваты.
Все.
Все.
Все.
* * *
“Я не такой, как все” — твержу
Я то отчетливей, то глуше.
Я и пред Господом скажу:
“Я не такой, как все. Я — хуже”.
Мы не властны в своих сновиденьях,
Так же, как и в судьбе не вольны.
В снах гуляет душа по владеньям
То Создателя, то — сатаны.
То проснешься, как в детстве, бывало:
Так легко, хоть ходи по воде —
Сразу ясно становится, где
Этой ночью душа побывала.
А бывает, проснешься и надо
Все невольные помнить грехи.
Глянешь в зеркало: Дантова ада
Под глазами темнеют круги.
* * *
Вослед прошедшей нищенке любой
Болит душа, как рана ножевая.
Но как отрадно сквозь тоску и боль
Подумать о душе своей: “Живая.”
* * *
Отныне все отменено,
Что было Богом нам дано
Для жизни праведной и вечной.
Где духа истины зерно?
Верней спросить: “Зачем оно
Людской толпе бесчеловечной?”
Итак, грешите, господа.
Никто за это не осудит.
Не будет страшного суда,
И воскресения не будет...
* * *
Дед Евгений Овчинников Игорь
Без Бога в помощь – жизнь не ладится...
а мы Его прошаромыжили:
спешили – мудростью прославиться,
ан – мудрость в том, что чудом выжили, –
шершавил души вкус окалины,
земля горела под стопами...
а Бог, которого искали мы,
по пепелищу – брёл за нами.
Тоска доводит – до отчаянья,
и выставляет – на посмешище...
лишь Русь – безмолвна, но молчание
её – последнее прибежище, –
что очарованная странница
таит в своей сиротской торбе?!.
о том у Бога можно справиться,
хватив лихвы народной скорби.
Не за былые наши доблести
распнут нас, а из сострадания –
к трудолюбивой русской совести,
лишённой блага покаяния, –
и встанет в рост – в огне пылающих
глубин космического праха –
«Вселенский Ужас, прорастающий
из нераскаянного страха».
Мы дети века – завалящего...
и трудно ждать чего-то большего –
от тех, кто правду настоящего
опошлил спором с правдой прошлого, –
мы – не достойны уважения,
ведь тяжба с прошлым – служит смерти...
а потому нам – нет прощения,
и нас осудят – наши дети.
Мы биты многими врагами,
за что – останется загадкой...
но Слово Божье было – с нами,
и сам Он – пребывал над схваткой,
бесстрастно правя суд небесный –
и предрекая пораженье:
не тем, кто уступал сраженье,
а тем, кто побеждал – нечестно.
Мы – «есмь»... оболганные, нищие,
в суме – «вериги» мегатонные,
нас тьма заглатывала тыщами
в свои гноилища бездонные, –
впотьмах, вертлявыми дорогами –
грядём к заветному порогу...
сердца истерзаны тревогами,
нам – есть о чём поведать Богу.
Скверна выгорит дотла –
с пылу ёкнет сердце честное:
«Дай, качнём колокола –
в утро светлое Воскресное...»
Бумеранг
Весса Блюменбаум
БУМЕРАНГ
Не твое детство было жестоким и жутким –
Не тебя твоя мать называла ублюдком,
Не тебя бил ногами отец с перепоя,
Ночь на улице... Знаешь, что это такое?
Я ходил в синяках, а вы, будучи рядом,
Лишь смотрели на это невидящим взглядом -
И теперь я пишу это, дяди и тети,
Хотя знаю, что вы никогда не поймете!
Ненавистен я стал, зародившись едва ли,
И виновен лишь в том, что меня здесь не ждали –
С самых первых дней было мне больно и душно
В мире вашей жестокости и равнодушья.
Я – «растяпа», «придурок» я – прозвища эти
Дали в школе мне ваши счастливые дети –
Было весело им, ну а мне было горько -
Кем у них и у вас, взрослых, не был я только!
Я в 17 влюбился - хотелось мальчишке
Настоящей любви - как в кино и как в книжке,
Только в жизни совсем все не так оказалось:
Я не смог с ней никак, а она - засмеялась.
Я рыдал от досады - я не был ей нужен.
Со второй - то же самое, если не хуже.
«Импотент», «никакой» - их насмешки, упреки -
Оказалось, что женщины слишком жестоки.
Почему я всю жизнь бессердечие вижу?
Я хотел вас любить, а теперь ненавижу!
Постепенно мне ненависть стала кумиром -
Я пошел на войну. На войну с вашим миром.
Ты унижен и бит - ты в моей вечной роли:
Как еще я могу рассказать вам о боли?
Что такое боль, страх - объяснить невозможно,
Это только заставить прочувствовать можно.
Вы в меня свою злобу вливали по капле...
Запусти бумеранг - он вернется, не так ли?
Вы меня запустили. Давно и жестоко.
Бумеранг возвращается. Око за око.
В одночасье я проклят стал всеми и каждым,
И сегодня любой из «порядочных граждан»
Кроет матом меня и желает мне смерти,
Но она ничего не изменит, поверьте.
Даже если палач у стены меня грохнет,
С моей гибелью зло в вашем мире не сдохнет:
Оно в каждом из вас живет, дяди и тети,
А в себе вы его никогда не убьете.
ГЕНИЙ
Устав от жизни горькой и суровой,
Вздохнул он и подумал, что готов
Свой гений разменять, как рупь целковый,
На сотню мелочей и пустяков.
На то, чтоб ощутить вновь жизни сладость
И сном здоровым, как и прежде, спать –
На то, чтоб человеческая радость
Могла и для него доступной стать.
А в сердце, что устало, сонно бьется,
Любовь опять цвела во всей красе –
Пускай ему для этого придется
Забыть величье, став таким как все.
Парящий на своих огромных крыльях
Над миром и при свете, и во мгле –
Готов он вырвать и отбросить в пыль их,
Чтоб стало проще ползать по земле.
Припасть к тебе...
Неразговорчивая
Припасть к тебе, как будто в первый раз…
Из суеты действительности выпасть,
отправить мыслей сонм на дальний выпас,
где озеро, и бабочки, и вяз.
Увязнуть в невозможности постичь
рассудком единение такое,
когда любовь – презумпция покоя,
и скорость – не охотница, но дичь.
Не двигаясь, не слыша, не дыша
почти, в твоё пространство прорастая,
понять парадоксальное:
я – стая,
в которой зарождается душа.
Заповедь
Матвеева Русь Изначальная
К резне не призывайте никогда!
Её не стоят веские мотивы,
Религий нестабильные приливы,
Мечтания, герои, города…
Её не стоят ревности тиски,
Заноза мести, зависти отрава,
Слепая власть, напыщенная слава,
Всех гибельных намерений орда…
Ведь кровь не насыщает никогда!