Как Вы знаете, после прихода Гитлера к власти в Германии в 1933-м году, по всей стране заполыхали костры из книг. Возвращаясь как-то вечером домой, Вера Набокова в Берлине в мае 33-го стала свидетельницей подобного ужасного зрелища: на ее глазах разожгли костер и собравшаяся толпа разразилась патриотической песней. Она поспешила уйти.
В отличие от берлинского университета, который поддался общим веяниям и тоже устроил сожжение книг, государственная библиотека не тронула свои фонды. Поправившийся от межреберной невралгии Набоков доезжал на трамвае до Унтер-ден-Линден, проходил через грандиозные арки и атриум в библиотеку и заказывал тома, необходимые для работы над биографией Чернышевского.
Занимаясь сбором материалов, он находил время и для написания собственной прозы. Так в мае он закончил рассказ «Адмиралтейская игла», который написан в форме гневного письма читателя-эмигранта к эмигрантской писательнице. В одной из русских библиотек Берлина рассказчику попался новый роман, в котором он усмотрел искаженную историю своих любовных отношений с девушкой Катей в 1916-1917 годах. Он обвиняет писательницу в том, что она скрылась под мужским псевдонимом, и высмеивает ее стиль. Он вспоминает, сколь романтично начиналась их любовь и как они пытались тогда, когда у них еще не было прошлого, взглянуть на свое настоящее словно бы из некоего отдаленного прошлого. Он пишет о консервативном мещанстве Катиного модного окружения, о том, как они всё больше отдалялись друг от друга, о ее измене. Лишь подойдя к концу письма, он перестает делать вид, что писательница могла узнать от кого-то Катину историю: «… после твоей книги я, Катя, тебя боюсь. Ей-Богу не стоило так радоваться и мучиться, как мы с тобой радовались и мучились, чтобы свое оплеванное прошлое найти в дамском романе». Этот рассказ поднимает множество тем, характерных для зрелой прозы Набокова. Речь идет о неистребимой пошлости, о контрасте между мужским и женским началом, между молодостью и зрелостью, былой страстью и наступившим охлаждением, живыми личными воспоминаниями и литературными клише.
К августу Набоков прочел «Что делать?» и другие сочинения Чернышевского, а также его письма и уже видел «перед собой как живого забавного этого господина». Набоков, полностью посвятивший себя этой долгосрочной работе, и его жена отчаянно нуждались в каком-либо источнике дохода. Лишившись секретарского места, Вера нашла другое применение своим способностям: она работала гидом с иностранными туристами, в основном с американцами, а также французской стенографисткой и переводчицей – иногда на международных конференциях, где работа оплачивалась особенно хорошо.
В ноябре 33-го года Иван Бунин – первый из русских писателей – получил Нобелевскую премию по литературе. По дороге из Стокгольма во Францию он заехал в Берлин, где Союз русских писателей устроил ему вечер чествования. На этом вечере Сирин возвышенно и восторженно говорил о бунинской поэзии, которую недооценивали в эпоху символизма, но которую, несомненно, будут помнить тогда, когда окончательно уйдут в прошлое и символизм, и близкие ему школы.
В январе 1934-го года друг Набокова Николай Яковлев в ответ на его просьбу прислал из Риги список фамилий старинных дворянских родов. Среди них была фамилия Чердынцевых, которую Набоков пожаловал, изменив ее на Годуновы-Чердынцевы, семейству в рассказе «Круг», написанном в середине февраля. Поскольку это своего рода предтеча «Дара», остановимся более подробно на его содержании.
Иннокентий, радикально настроенный сын директора сельской школы, из принципа презирает аристократов Годуновых-Чердынцевых, живущих в усадьбе за рекой. Как-то летом 1914 года он попадает к ним на семейный праздник, устроенный в саду, и Таня Годунова-Чердынцева, хорошенькая дочь хозяина, приглашает его поиграть в мяч с ней и ее друзьями. После этого он стал часто проводить с ними время, но держался особняком, думая, что над ним подсмеиваются. Однажды вечером он получил от Тани записку, в которой она назначала ему свидание. Он пошел, хотя и опасался подвоха. Плача и тычась в него губами, она сказала, что завтра мать увозит ее в Крым и что … «о, как можно быть таким непонятливым…». Двадцать лет спустя в эмиграции он встречает Таню, по-прежнему очаровательную, ее мужа и дочь. Потом он сидит один в парижском кафе, и мысли его все время возвращаются к событиям далекого прошлого, к его непростым отношениям с Годуновыми, которых он помнил со своего младенчества.
Написанный довольно сдержанным стилем, этот рассказ рисует Годуновых-Чердынцевых – хотя и увиденных недобро прищуренными глазами предубежденного идеалиста Иннокентия – людьми редкого обаяния, радикального мужества и непоказной щедрости. «Круг», сам по себе достойное произведение, важен каждому, кого интересует роман «Дар», где о своей жизни рассказывает младший брат Тани Годуновой-Чердынцевой, Федор. В «Круге» мы видим мир детства Федора с совершенно неожиданной стороны – через восприятие героя, который не сочувствует Годуновым и который даже не упоминается в романе «Дар». В рассказе Годуновы-Чердынцевы, едва ли не наперекор Иннокентию, приобретают то благородство и обаяние, о котором Федор из скромности в своем повествовании не говорит.