Я немного ближе к небу.
Панорама предо мной.
Жизнь - страшилка. Я в ней не был,
А писал её. Больной
Мой рассудок воспалённый
Напридумывал, что есть
Кто-то маленький, влюблённый
Большим сердцем в тяжкий крест,
Что несу я неустанно,
Прорастая вглубь земли,
Чтоб иль поздно или рано
Муки пользу принесли.
Я придумал на досуге,
Что к моей руке рука
Чья-то однозначно будет.
Пусть к годам и сорока.
Сочинил я (вот умора!),
Что удачи зоркий глаз
Заприметит меня скоро
В полупрофиль и анфас.
На бумаге отразил я
Всё многообразье дум
С чувством такта, чувством стиля,
Но мешал снаружи шум.
Я, терзаемый пространством,
Не видАл просвет вдали
И решил спасаться пьянством,
Чтоб горели фитили.
Я пьянел, вкушая мысли,
Уходил от света прочь,
Перманентно, с миной кислой
Тщился сам себе помочь.
Мне казалось, что чем глубже
Я копал в своей душе,
Тем жизнь ярче, тем жизнь лучше,
Тем прозрачнее клише.
Но по мере самоедства
Я терялся всякий раз,
Когда знал, что по соседству
Никого со мной. Сейчас
Не понятно, где я дома.
Я не лишний и не свой.
Чужд мне сердца тёмный омут.
Нахожусь в нем, как впервой.
Мир снаружи душно-тесен.
Я в нём точно в банке сельдь.
Как бы ни был он чудесен
Он для мух — паучья сеть.
Я стою. Вокзал пустует
И не ходят поезда.
Грех твердить о Боге всуе,
Но, Отец, когда?! Когда
Кто-нибудь за мной приедет,
Будет рад забрать навек?
Я устал жить без соседа.
Он в пути — мой человек?
Он придёт и страх исчезнет,
А страшилка, где я тот,
Кто сидит на краю бездны, —
Поменяет свой исход.