Синевой растворило и смыло
с глаз горячую муть забытья,
как смывает попавшее мыло
из-под век водяная струя.
Жизнь по кочкам неслась, громыхая,
позабыв про свои тормоза,
взгляд в упор, словно охра сухая,
до краёв засыпал мне глаза.
Я на тысячи дней онемела
и ослепла на тысячи дней,
и казалось не будет предела
забытью, где свистел суховей.
Лишь на ощупь себя узнавала
и теряла свой след я не раз,
только чья-то слеза вымывала
жёлтый жар из оплавленных глаз.
Я прозрела и заговорила…
Но бывает ночною порой
вижу вновь роковое горнило
неподвижных зрачков над собой.