Ветер несёт с окраин
дым...
– Видно, палят степь.
Тёмная вязь на шраме
блеклом: "желать и сметь".
Город ручной /почти что/
тычет в ладони нос.
– Ты же ещё мальчишка.
Вырос, да не дорос:
не до игры со смертью –
до опустевших карт.
Ветер сухие ветви
крошит на провода –
гаснут в районе окна...
где-то играют джаз...
– Чуешь, идёт охота,
может быть, и на нас.
Город стервозно скалит
на чужаков клыки.
Развоплощенье стали –
проклятые стихи.
Шепчешь слова, глотая
едкий горчащий дым.
Не возвратиться в стаю,
если необратим...
Дым растравляет горло,
словно безмолвный крик.
Зверь-одиночка – город –
к травле давно привык.
Это совсем не смелость –
гончим смотреть в глаза...
так же, как под омелой
стоя, твердить: «Нельзя» –
и... целовать – до дрожи...
до покрасневших щёк...
нежно и осторожно...
пламенно...
до «ещё...»
Это игра без правил.
Кто победил – тот прав.
Мальчик, что мне оставил
самый глубокий шрам...
Зверь мой – янтарный город –
древний заклятый друг...
Ветер с окраин – морок...
и, размыкая круг
пепла – щербатой сталью,
знающей нашу кровь –
грань между сном и явью,
мы принимаем бой.