Мы с ним улов по-братски поделили,
прополоскали лодку на мели.
Мы ноги сбили, так домой спешили,
но в баньку к дяде Коле забрели.
Разгорячась, как кочегар у домны,
он был хорош - не скажешь, что сдаёт,
лишь всё ворчал, что "ночи больно тёмны"
и что "всё меньше времени стаёт".
Мы пару песен о разлуке спели
с таким щемяще-жалостным концом
и даже кой-чего глотнуть успели
из четверти, заткнутой огурцом.
Как жаль, что было времени немного:
вот так всегда - проездом, на бегу...
Я переобувался у порога,
твердя "никак остаться не могу".
И, протекая, капала ограда
прямым намёком - да не в бровь, а в глаз.
Божился я:
"Всё сделаю, как надо,
когда приеду в следующий раз".
И думалось, когда теперь приеду,
куда приеду
и к кому приду,
когда я брёл по тракторному следу
в ботинках на резиновом ходу.
И вслед за мною, прибавляя шагу
и выдыхая папиросный дым,
спешил в свою рабочую общагу
друг детства, ставший тоже городским.
И никому не выказав печали,
по-бабьи все обиды затая,
нас на автобус молча провожали
его сестра да бабушка моя.