Ведёт упрямо твой чернильный ноготок
Кривую линию на той мозайке пыльной.
Цвета смахнёшь рукой наискосок,
Хотя не видишь их и вытираешь влагу стороною тыльной.
Бледнеет призраком усталое лицо,
А свет луны наполнил его облик синим.
Лишь тонкий перст хранит блестящее кольцо
С рубиновою вставкой посредине.
Давно покрыта дёгтем твоя русая коса,
И платье словно сталь обугленных орудий.
Затянуты и давят сердце пояса,
Сплетённые из дум твоих угрюмых.
Сам сатана в мгновение украсил твоё лоно
Печатью холода, печали и тоски.
Безумный ужас вырывает стоны.
Вздымая грудь, рвет душу на куски.
И кто накинул на тебя пудовые оковы?
Кто снимет их, и твой спаситель кто?
Одна. Одна, но этот мир уже знакомый.
И в пустоте не ждёшь ты ничего.
Сей образ даже стал чуть-чуть приятен.
И в безысходности утопленные дни,
Хранишь от ярких разноцветных пятен,
Оставив краски черные одни.
Упившись чистотой кристального сознанья,
С усмешкою приставив ствол к виску,
Чтишь узы дьявола, бесные указанья,
Тая в себе бездонную тоску.