Через руку, месившую пальцами грязь,
перешагивал нелюдь один,
а другой:
"Нажралась, прости, Господи! Чё разлеглась?" —
проворчал и ещё наподдал ей ногой.
Оскотинился ты, человечий народ,
мимо боли чужой равнодушно идёшь.
Перекошен от крика старушечий рот:
“Помогите!“ -
как шелест листвы или дождь...