Уже акации цветут,
мы на июльском рубеже,
вот-вот свистульки запоют
в моей груди, в моей душе,
что впереди и где нас ждут? -
и сам не знаю я уже,
но зарисую каждый штрих
в чудесном звёздном витраже,
в небесном позднем витраже,
звенит в душе надежды гжель,
пусть бьётся бабочкой мой стих
вновь на моём карандаше...
Его пришпилю на бумагу
и стану Музу в гости звать,
опять хочу подобно магу
над тем листом я колдовать,
что ждёт потом?, назад ни шагу
и ни к чему переживать...
Я пью надежд хмельную влагу,
чтоб все печали забывать!
Идёт вновь кругом голова,
порхает бабочка стиха,
опять, пришпилив на бумагу,
не стоит убивать слова.
О, Муза, ты всегда права,
но в мире все не без греха,
ты мне прости мою отвагу,
мне все вновь нынче трын-трава,
иду вперёд, назад ни шагу,
труба зовёт, все - чепуха...
И пусть судьба к стихам глуха,
сомнений прочь летит труха,
смеётся ночь, пью рифм брагу,
словам во мне не затухать...
И пусть судьба, как вертухай
следит за мной во тьме ночной
и даже ночью нынче зной,
я знаю: нынче всё ко благу
и доли не хочу иной,
пусть тьма хохочет за стеной,
колдую вновь подобно магу,
душе не нужен выходной...
Она не хочет быть в покое...
Ах, эта ночь, что ты такое,
что звёздной вновь звенишь казной
в час поздний, что тому виной?
Хочу я, сбросив вдруг обузу
вновь целовать и гладить Музу,
пусть не смеётся надо мной
и остаётся здесь со мной,
зря вновь судьба ведёт атаку.
мой стих горит берестяной!