Она постучалась в аккаунт однажды.
Нашла в соцсетях через 25 лет.
Мол, помнишь такую?
— Конечно, не каждый
закат и не каждый, Татьяна, рассвет.
Но всё же. Иные места поминутно.
Иные — с раскаяньем, мучает стыд:
как в пьяном угаре бродил по Сургуту,
стихи из нутра изрыгая навзрыд.
Как мчался в утробах вертушек на встречи
сквозь паузы между тобою и мной —
и чёртом привечен, и Богом отмечен, —
над снежной простуженною целиной.
Нет, я не забыл, как любил тебя. В спешке.
На грани, на лезвии, на рубеже.
Как дочку твою на коленях тетешкал.
Наверное, замужем Вита уже?
А ты, видно, бабушка? Впрочем, Татьяна,
не стоит про возраст?
«Ну да, ни к чему.
Хотя, что нам — годы? И знаешь, Токранов,
прости за разрыв четверть века тому».
И после — пропала. Исчезла забытым
виденьем из порознь растраченных лет.
Очнулся аккаунт известием Виты,
что мама болела, и вот — её нет.
Скончалась. Нам всем на погосте делянка
отмеряна свыше. Но я-то живу
и помню сургутской моей чусовлянки
и пряди льняные, и глаз синеву.
Пусть познаны чувства от края до края,
и поздно страстям сторожить на пути,
любимые женщины не умирают,
пока мы живыми их помнить хотим.
16.10.17