Если есть рука, на которой долг
записать все язвы моей земли,
то я всё поведаю.
Ветер смолк,
чтоб почтить ли память людей в крови,
или чтобы недруг быстрей напал
на их след багряный, ужасный след…
Не пером обугленным мир писал
нашу жизнь, а тропами трупных лет.
Я искала долго вокруг родных,
чтоб забрали к свету из темноты.
У меня в Европе ведь кто-то жив,
но такое чувство, что все мертвы.
Лучше отрекусь от родных живых,
чем предам заснеженный путь домой.
О, Россия!
Cколько же ножевых
на лице под белой твоей фатой!
Я искала долго везде свой кров.
Наконец, я выбрала верный знак:
я нужна стирать бесконечно кровь,
что стекает с трупов к твоим глазам.
Я нужна писать ледяным пером,
воспевая гордость твою и стать.
Столько зим спала беспокойным сном,
столько зим из глаз вытекал хрусталь,
но забыть нельзя.
Здесь моя земля,
за Россию лёгший в туман отец.
Если нужен смысл, то для меня
это раны смытые
наконец.